Сказки немого телевизора
Сказка 2-ая.
О странностях удачи и миф о пенсионной системе
- Ты спишь?
- Сплю.
- Я вот что подумала.
- Угу.
- А ведь зомби и сейчас рождаются. Даже без зачатия в пробирке. Если муж и жена не любят друг друга, если у них никаких чувств нет друг к другу, а занимаются они этим только чтобы время провести, не думают о ребёнке, и даже думают, чтобы не было ребёнка – кто у них родится? какая душа у него будет? сможет ли он потом любить – родителей, женщину, ребёнка, родину? да хотя бы картошку жареную?
- Сама додумалась?
Царь Мегатрон так спешил во дворец, что забыл про подземный ход, а бросился прямо к парадным воротам. Этим он избежал смерти в объятиях Глафиры Сергеевны, но на КПП его тормознул мегаспецназ.
- Стой! Куда?
- Царя не узнаёшь?
- Какой из тебя царь, чучело? Тебе на гороховом поле место!
- Позовите начальника! Немедленно! И сравните меня с царской фотографией.
Пришёл начальник караула:
- А что тут сравнивать – ты на голову царя ниже, в плечах уже, в брюхе – толще. У него взгляд орлиный, а у тебя – бородавка на носу. На фотографии нет бородавки.
- Это я специально попросил фотографа заретушировать. Дочку мою позовите, она подтвердит.
- Царевна отбыли в Париж на демонстрацию мод.
- Ладно, я до вас доберусь! – и Мегатрон бросился к подземному ходу.
Между тем змей Глафира Сергеевна устала лежать голым пузом на холодных камнях и решила задачу себе упростить – дверь в подземный ход закрыла и подперла шкафом. Стучался царь, ломился, пока не устал, а потом вернулся он к бабке Любе, как и обещал.
- Скоренько же ты обернулся, ваше величество.
- Эх, бабушка, - усмехнулся Мегатрон, - оказывается "царь" – это всё внешность и облачение: корона, мантия, свита, этикет. Скипетр укажет – полки двинутся. А в чьих руках скипетр – даже и не заметят. А вот я - без скипетра, без державы – и что у меня внутри? Голод и обида.
- На, милок, хлебушка покушай да меня послушай. Тебе во дворец сейчас и незачем возвращаться – власти у тебя всё равно нет.
- Как это нет? – царь даже подавился. - Да я в стране - самая высшая власть! Мне только дождаться, когда дочка вернётся – она меня признает.
- Если дитё посадят на место пилота – это же не значит, что он самолётом управляет. Чтобы управлять – знать надо и уметь. А у тебя в стране народ мрёт, дети не рождаются – и знаешь ты, что делать?
- Нет, - признал царь. - Но учёные говорят, что это естественный процесс. Во всех цивилизованных странах так происходит.
- Это правда?
- Как бы и правда, но есть нюансы. У них дети не рождаются несмотря на помощь государства…
- А у нас?
- А ты не знаешь, как у нас государство о детях заботится. Если у нас трое детей – мы и за квартиру больше платим, чем бездетные, и в маршрутке, одеть-накормить – это само собой за свой счёт.
- В школу – за учебники, за ремонт, за оргтехнику – тоже отдай.
- А на работу женщину ещё и могут и не взять, если у неё дети маленькие. Так что если у нас в стране дети вообще рождаются – это частная инициатива и индивидуальный подвиг отдельно взятой семьи, несмотря на произвол чиновничьего аппарата и равнодушие общества.
- М-да.
- Так во всех цивилизованных странах, - повторил царь, словно убеждая сам себя.
- Если реактивный истребитель с дитём в кабине падает – это тоже естественный процесс. И можно вычислить траекторию падения, ещё Галилей знал, что она окажется параболой. Можно защитить по этому поводу диссертацию. Но будь в кабине опытный пилот – он возьмёт штурвал на себя и выровняет самолёт – тоже по естественным законам аэродинамики.
- Этой бабушке не семечками торговать, а министром быть надо.
- Бабушка, ты почему семечками торгуешь? – вскричал царь. - Тебе у меня надо министром быть.
- А о чём у тебя министры беспокоятся – о стране, о народе или о своём кресле начальственном.
- Ну… о кресле, конечно, в первую очередь.
- Поэтому я семечками торгую, жизнь наблюдаю, выводы делаю. А ты можешь спросить меня, о чём пожелаешь, - бабка Люба пытливо посмотрела царю в глаза.
- Я чувствую, бабушка, что идёт война. Только с кем - неизвестно. Редеют ряды моего народа от руки невидимой, а народ – словно сдался, словно предал… меня и себя.
- А знаешь, какую теперь рекламу социальную стали делать: "Независимость ребёнка от наркотиков – дело его родителей".
- Нашли, куда ответственность переложить. А знаешь, как у них звучит предупреждение о вреде пива: "Конечно, с пивной банкой в руке ты выглядишь совсем взрослым, но подумай о своём незрелом детском организме". Я так и не понял: это предупреждение Минздрава или реклама "Красного востока"?
- Вот и рожай в такой мир детей! Для чего – чтобы они мучились или спивались, или шли на войну?
- Предал, говоришь, тебя народ? А пойдём-ка!
- Куда?
- Ко мне. Тебе же переночевать где-то надо.
Собрала бабка Люба свои семечки, царь взял на плечи мешок, и они сели в маршрутку.
А в это время происходил дворцовый переворот. Охрана царя, свита царя, кабинет министров и дума боярская весь дворец перевернули, между колонн бегали – царя аукали, друг у друга выясняли, кто последний царя видел. Наконец, за шкафом обнаружили подземный ход.
Андрей потёр рукой подбородок:
- Если царь вышел через подземный ход, то кто же шкаф придвинул? – и он обвёл взглядом придворных.
А в это время сверху на кондиционер капал яд и испарялся едва заметными струйками пара – тонкий яд иллюзии власти и вседозволенности, созданный в лаборатории Глафиры Сергеевны.
- Впрочем, - в голосе премьер-министра появились металлические нотки, - не станем искать виноватых. – (Придворные вздохнули облегчённо) - Если шкаф стоит у дверей, стало быть, так и надо.
- А как же царь?
- Царская власть давно являлась анахронизмом. Настало время республики и демократии.
- Царевне дать телеграмму?
Премьер-министр замешкался на секунду при упоминании царевны, но быстро пришёл в себя:
- Не надо.
Маршрутка тронулась. Бабка Люба, ловко орудуя задом и локтями, протиснулась к окошку и крикнула царю:
- Давай мешок, ваше величество.
Народ расступился, пропуская странного субъекта в смокинге и с мешком.
- Не называйте меня "величество"! – прошептал царь бабке. - Люди оглядываются. Зовите меня… Василием.
В салон протиснулась молодая пара с ребёнком на коляске. Парень протянул деньги:
- Два билета.
- А за багаж? – недовольно потребовала кондуктор.
- Какой багаж?
- За коляску.
- Ребёнок до семи лет бесплатно.
- Ребёнок бесплатно, а за багаж платите.
- А-а, ты рассказывал мне эту историю.
- Знаю. Пусть царь тоже послушает.
Пассажиры вступились за молодых, и парень всё-таки не заплатил, но напоследок кондуктор крикнула ему:
- Скупой платит дважды! – и добавила, обращаясь к водителю. – В следующий раз сажать не будем.
- И, заметь, по закону будут совершенно правы – нет в законе ответственности за то, что не посадили пассажира. Даже пока не сел, он и не пассажир.
- Я читала, что в древности за лодочный перевоз не брали с беременных женщин и волхвов, изучавших Веды.
- И кто компенсировал перевозчикам убытки?
- Какие убытки? Попробовали бы они ослушаться князя, тогда бы у них был убыток на одну голову.
- Тогда ещё были князья, волхвы и беременные женщины.
Бабка Люба наклонилась к царю и прошептала:
- Видишь, Василий, как народ за ребёнка заступается. А ты говоришь, что народ тебя предал.
- А кондуктор разве не народ? – так же шёпотом возразил царь (для него все, кто ниже министра, были народом).
- Кондуктор – это власть, должностное лицо. Будь эта женщина пассажиром, она бы тоже была на стороне ребёнка. А через тридцать лет она на этого малыша молиться будет.
- Это почему?
- Сколько народу в этом автобусе?
- Человек пятьдесят, - прикинул царь.
- А сколько из них младше двадцати?
- Человек пять.
- А сколько младше десяти?
- Один этот ребёнок и был.
- Через тридцать лет большая часть этих людей состарятся, выйдут на пенсию. Но пенсия – это только форма перераспределения того, что производится здесь и сейчас. Кто будет выращивать хлеб, добывать нефть, строить дома? Кто будет кормить этих стариков, если следующего поколения у нас просто нет?
- Да, - вздохнул царь, - Запад уже столкнулся с этой проблемой…
(в новостях показывали очередные волнения толи во Франции, толи в Голландии)
- Проблемы с инородцами ведь тоже от низкой рождаемости?
- Конечно. Будь мощный демографический подпор, не было бы миграции. Никто же не едет в Китай.
…Им приходится увеличивать пенсионный возраст, - продолжал царь, - уменьшать пособия. Накопленные пенсионные средства они пытаются вкладывать в бизнес, чтобы он приносил доход.
- Но весь этот доход, - возразила бабка Люба, - это всего лишь мёртвые деньги. Чтобы их конвертировать в хлеб, свет, починку водопровода необходим оживляющий фактор – труд человеческий, руки работящие, уважение к старикам.
- Европа предлагает всё роботизировать.
- Выходит Запад с демографической проблемой смирился!
- Они смирились с тем, что вымрут, и хотят только дожить в комфорте. И этот путь нам рекламируют как прогресс и цивилизацию.
- Это даже не отсрочка, а иллюзия решения, – отмахнулась бабка Люба, - людей-то всё равно меньше становится. Единственная достойная опора в старости – это дети.
- Значит, мы в ловушке? – царь вздохнул уже обречённо.
- Значит, мы в ловушке?
- Мне страшно представить этот мир, где на двадцать стариков будет пять молодых. Даже в лучшем случае – без концентрационных лагерей и "добровольного" ухода из жизни – даже если хватит у молодого поколения нравственной силы на уход за таким количеством стариков – но когда же им заводить собственных детей? И через два поколения произойдёт просто схлапывание народа. Не будет ни немцев, ни французов, ни других народов - ни языков не останется, ни культуры, только роботы и легенды об ушедшей цивилизации.
- Почему же раньше этого не происходило? Тысячи лет люди жили. Народ могли истребить засухи, голод и войны, но чтобы он сам исчез…
- Это болезнь, это больное мировоззрение. Если смысл жизни – в потреблении, то дети тут при чём? Детям ведь, наоборот, отдавать надо. Всё без остатка.
- Поэтому в сказках у богатых детей нет?
- Из этой ловушки есть выход? – спросил царь.
- Кстати, нам выходить, - поднялась бабка Люба.
Они вышли посреди глухого леса, ни вправо, ни влево не было видно ни света фар, ни огонька избушки. Когда маршрутка исчезла за поворотом, всё погрузилось в непроницаемую мглу. Только огромные звёзды в небе мерцали с каким-то упоением.
- Что это за место? Куда ты меня завела? – обеспокоился царь Мегатрон-Вася.
- Дай мне руку. И ноги поднимай повыше, чтоб не споткнуться.
- Где мы? – царь зацепился фалдой смокинга за сучок и упал, обхватив руками берёзу.
Бабка Люба взяла его за руку ("С какой-то, прямо, материнской нежностью!" – мелькнуло у царя в голове), помогла подняться и пояснила:
- Обычно сюда автобусы не ходят, да и дороги здесь никакой нет. Нет ни почтового адреса, ни административного деления. Не знаю, как ответить на твой вопрос.
- Мы, вообще, на белом свете? – спросил царь, который уже ничему не удивлялся.
- Это бассейн Оби. Точнее сказать не могу
-На белом. А вот и наша избушка.
- Она, наверно, на курьих ножках.
- "Курьи" – от слова "курить" – "светить". Избушка в сказке – на светящихся ногах. Это один из вариантов описания Мирового древа – оси Мира. Кроме того, что оно служит убежищем – например, во время потопа – оно ещё и способ сообщения между мирами – по нему поднимаются на небо или спускаются в преисподнюю. Йоги описывают переход в другой мир, как вспышку нестерпимого света – это и есть Мировое древо, Мировая дверь.
- Когда умирают – тоже видят белый свет.
- Заходи, гостем будешь! - голос бабки Любы зазвучал как-то озорно и слегка напряжённо.
Внутри было светло и уютно, и уже от этого у царя отлегло от сердца, он присел на лавку. Но тут же обратно вскочил. Потому что «бабка Люба» сняла свой старый платок, старую телогрейку и оказалась… совсем юной женщиной, девушкой. С золотыми волосами. С глазами голубыми.
- Я слышала, что ведьмы выглядят на столько лет, на сколько захотят.
- Любая женщина выглядит на столько, на сколько она себя чувствует.
Девушка положила руки царю на грудь.
- Ты хотел знать, откуда берутся дети в царстве-государстве? Ответ простой – от любви. Если женщина любит – она хочет ребёнка от любимого. Я хочу от тебя сына…