Философско-художественный роман с элементами мистики и физики.
Глава 21. Рассказы Глафиры. Продолжение.
Фаворский свет
(На вершине горы)
Иоанн прикорнул ненадолго. Чрез пару часов уже начало светать. Учитель тихо подошел к спящим и разбудил троих из них, прикладывая палец к губам – жестом прося их не нарушать тишину. Иоанн, Петр и Яков встали и последовали за Учителем на гору. Им было странно такое положение вещей. Обычно Учитель проводил общие молитвы и «занятия» со всеми апостолами, а тут какое-то заговорщичество? Думая об этом, Иоанн поднимался вверх и наблюдал за двумя другими апостолами. У них тоже было тревожное недоумение на еще заспанных лицах, но они привыкли во всем доверять Учителю и не задали в этот раз лишнего вопроса, наверное, дальше все само собой разрешится?
Наконец, они оказались на вершине этой небольшой, покатой горы. Здесь Учитель жестами показал им места, где они должны были расположиться. Сам он встал впереди по средине и начал неслышимую для них молитву. Это тоже немного удивило и насторожило апостолов. Иоанн чувствовал нарастающую тревогу. Но вдруг откуда-то, может сверху, а может просто из окружающего пространства, возникло и стало заполнять все вокруг светящееся облако, так что скоро Иоанн перестал различать что-либо вокруг, кроме фигуры Учителя впереди. Она отличалась от облака каким-то невыразимым оттенком света. Учитель продолжал молиться, а Иоанн стал буквально таять от блаженства. Накрывшее их облако, кроме света источало необычайный покой, тихую радость и тончайший благовонный аромат, оно наполнило все тело Иоанна непривычной легкостью, как будто оно стало совсем пустым, воздушным. Ему даже показалось на миг, что он вот-вот оторвется от земли и поплывет вверх, над горою.
Иоанн ощутил окружающий его свет не как некое простое природное явление, а почему-то как живое, мыслящее существо. Да! Свет источал мудрость, любовь, покой, благодать. Казалось, он говорил: «Будь счастлив, Иоанн! Купайся в моем блаженстве! Успокой все свои тревоги и печали!». Свет струился со всех сторон, но Иоанн каким-то неизъяснимым образом почувствовал, что он исходит из колоссальной дали. У Иоанна даже захватывало дух, когда он мысленно пытался донестись до источника света. Это было где-то бесконечно далеко, в неописуемых глубинах вселенной, в самом ее средоточии, в сияющем центре. Кроме того, Иоанн ощущал сущность этого света, как существо очень и очень древнее, равное возрасту самой вселенной. Он удивился этому ощущению, но тут же его сердце невольно улыбнулось другому открытию. Иоанн каким-то непостижимым образом понял, что на счет древности этого света он ошибся. Свет был вечным! Он был и очень-очень древним и молодым, свежим, даже озорным. Он был и до сотворения вселенной, и все время ее существования, он есть и будет всегда, даже когда эта вселенная прекратит свое существование. Он почувствовал, что если соединится с этим светом, то сам станет вечным!
Вдруг по светоносному эфиру, окружившему Иоанна, Учителя и двух других апостолов пробежали волны. Когда они коснулись слуха Иоанна, он услышал: «Сей Сын Мой возлюбленный, Его слушайте.». При этом фигура учителя начала переливаться неизъяснимыми цветами. Затем из облака справа и слева от Учителя чуть сверху показались две исполинские фигуры. Как Иоанн понял, что это были именно Моисей и Илия, он бы не мог объяснить никому вразумительно? Как часто бывает во сне: мы узнаем в совершенно странных сущностях и обличиях кого-нибудь совершенно точно и отчетливо, но если бы нас спросили, отчего мы так уверены, то, скорее всего, вряд ли кто-то мог бы растолковать это узнавание.
Учитель начал о чем-то говорить с пришедшими, но смысл их беседы ускользал от Иоанна, ему и так было слишком хорошо, блаженство расслабило разум, он плавал на водах неописуемого счастья и восторга в каком-то полусне-полуяви.
Учитель же восходил на гору в полной тревоге. Видения, которые предстали перед ним в ночной молитве, имели для Него достаточно ясный смысл, подтверждали опасения, возникшие у Него после возвращения Иуды и беседы с ним. Слишком высока была цена этих событий, слишком большую и непоправимую роль они могли сыграть в ходе выполнения всей миссии Его, пришедшего освободить Израиль и все человечество от рабства темным силам. Он взял сегодня только трех из апостолов, которым мог полностью довериться. До этого дня Он не разделял их и ничего не скрывал ни от кого из них. Все они были большой и дружной семьей. Но ныне в семье возник дух измены. Теперь все становилось зыбким и эфемерным. Он еще не успел восполниться всеми силами Логоса, чтобы миссия могла быть законченной триумфально, чтобы все обетованное Израилю и миру Моисеем и пророками сбылось. Гагтунгр когда-то пытался искушать Его, но после неудачной попытки искушения уже искал только одного – убить. Двенадцать учеников были не только опорой Иисуса, но и защитой в мирах невидимых, хотя сами и не подозревали о том. Ведь Он слишком сильно доверился им, очень тесно сошлись в тонких планах Его существо с их существами. Теперь у них уже не могло быть необщей судьбы. Предательство одного открывало Его пред темными силами и могло подставить под непоправимый удар.
Он начал молится Отцу, чтобы перед Ним была открыта дальнейшая судьба Его и судьба мира, который был доверен Отцом Сыну для водительства. Во время молитвы Он почувствовал, как Отец своим светом объял Его, затем Он увидел двух посланников свыше. Это были Моисей и Илия.
- Что велено передать вам от Отца? – после короткого приветствия спросил Он их.
- Нам велено передать, что Иуда предаст тебя, что душа его пленена Гагтунгром, и теперь предательство уже неотвратимо. А, значит, неотвратима Твоя смерть.
- Что же делать Мне теперь?
- Теперь есть другой план спасения, но он может произойти только, если Ты не будешь ждать своего насильственного умерщвления от Гагтунгра и скрываться от него, но Сам пойдешь навстречу смерти.
- Разъясните!
- Если Ты Сам пойдешь на смерть и передашь власть над своей смертью Гагтунгру, то кармически он должен будет неизбежно отдать власть над посмертием всех людей Тебе. Он сам не понимает этого. Впрочем, ему и так, и эдак будет, что потерять.
- Значит уже никаких шансов на исполнение раньше задуманного, на освобождение всего человечества В ЭТОМ МИРЕ от власти темных сил уже нет?
- В этот раз нет! Нужно будет прийти сюда еще раз.
- А когда это будет?
- Об этом нам ничего не было сказано. Готов ли Ты к другом плану действий во спасение человечества хотя бы в посмертной их судьбе, в темных адских слоях, куда предстоит сойти Тебе в три дня между смертью и воскресением?
- Готов! Отче! – твердо возгласил Иисус.
- Но Ты должен знать, что Гагтунгр сделает все, чтобы смерть Твоя была мучительной, а в глазах людей позорной.
- Что ж! Приму чашу сию.
- Тогда Отец наполнит Тебя сейчас силой для выполнения этого подвига. Готовься и прими!
После этих слов Иисус склонил голову, и с шумом, как бывает при падающей росе или обильном грозовом дожде, на Него полились свыше светящиеся струи. Они наполнили все Его существо необычной силой. Он воссиял как тысяча звезд, так что у апостолов, видевших это, на мгновение помутилось в глазах. Одежды Его сделались белыми и блистающими. После чего облако растворилось вместе с фигурами Илии и Моисея, а в ушах апостолов осталось только: «Сей Сын Мой возлюбленный, Его слушайте.». Эти слова были как нельзя кстати, ибо горькую весть придется рассказать Учителю сегодня всем ученикам.
Трое из учеников стояли остолбеневшие о всего произошедшего. Они не поняли еще ни бед, ни тревог Учителя. Им было очень хорошо!
- Наставник, хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: одну Тебе, одну Моисею, Одну Илии – не зная, что говорил, произнес Петр.
При этих словах Учитель повернулся к ним лицом. Оно было блистающим, но строгим. Не было света радости на нем. Он сказал: «Пойдем вниз, я должен объявить всем важную новость!».
По дороге вниз Учитель размышлял про себя, как бы сказать им всем эту тяжелую новость, как бы не ввести их в искушение о Себе при этом? Ведь до этого апостолы были уверены, что с ними долгожданный Мессия, что все обетованное Израилю с появлением Мессии уже недалеко и вот-вот начнет сбываться, что приблизилось Царствие Небесное. Ведь об этом они и разносили благую весть – Евангелие по городам и весям Израиля. Иудеи же из закона усвоили только одно, что если придет долгожданный Мессия, то Он пребудет вовек, что царствию Его не будет конца, что все они будут спасены, что исчезнут не только страдания и войны, болезни и распри, но даже и самая смерть. Как-то мимо них прошло переданное через пророка Исаю, что ведь может народ и не принять посланца Божьего, посчитав Его за соблазнителя и разбойника. Ведь даже преданный пес, если в него войдет бес, может укусить руку хозяина, подающего пищу, приняв хозяина за чужака. Потому БОГ ВСЕГДА ЗАДУМЫВАЕТ КАЖДОЕ СВОЕ ДЕЯНИЕ ТАК, ЧТОБЫ ДАТЬ СВОБОДУ ВЫБОРА И УЧЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ОТКАЗА (то есть, как минимум в двух вариантах). Если народ не примет пророка, праведника и даже Самого Мессию, как посланца Божьего, то не будет выполнения обетованного в этот раз, но предстоит пострадать посланцу свыше, чтобы хоть своим страданием искупить часть грехов народа. После предстоит пострадать и народу, так как темные для того и побеждают, чтобы усиливать и умножать страдания. И вот сейчас Он узнал, что предстоит Ему Самому пострадать и быть казненным, так как Гагтунгр и его приспешники добились такого настроения в народе иудейском, но главное – соблазнили Иуду, одного из учеников. Это решило все окончательно. Как же теперь сказать об этом, чтобы апостолы не подумали, что Он не Тот вовсе, за кого Себя выдавал?! Он знал, что после сего сообщения поселятся в душах некоторых из них сомнения, тревога и даже страх. Придется обратить их внимание на то, что в писаниях сказано и о такой судьбе Мессии, как о возможной, если свои не примут Его. Ах! Как тревожно было Ему за апостолов, и за всех-всех, и за весь этот мир, который ОН МОГ БЫ СПАСТИ УЖЕ В ЭТОТ РАЗ!
Когда они спустились с горы, то апостолы по-прежнему еще спали.
- Нужно разбудить их – тихо попросил Учитель.
Яков, Иоанн и Петр пошли выполнять поручение, а Учитель еще раз помолился.
Наконец все встали. Был проведен обряд умывания, утренняя молитва, небольшой завтрак. Все было почти как обычно, но гнетущее молчание Учителя, Его сумрачное настроение ощущалось всеми. Обычно Он бывал весел, любил шутить, заразительно смеялся, светло, беззлобно, лучисто, так что хотя бы не улыбнуться в ответ было просто невозможно. Им было так хорошо вместе с Ним! Такой надеждой, верой и любовью были наполнены сердца, что прошлая их жизнь казалась мрачноватым сном. Теперь они и представить не могли себе жизнь без Учителя. Быть рядом с Ним везде и всюду, выполнять Его поручения, дышать Его словом, жить общением с Ним – это было единственным смыслом их жизни.
После завтрака, когда были убраны остатки пищи, Учитель собрал их возле Себя и задал странный вопрос:
- Скажите, кем считают Меня люди?
Они сказали в ответ:
- Одни почитают за Иоанна Крестителя, а иные - За Илию, а другие же говорят, что один из древних пророков воскрес.
Он спросил их:
- А вы за кого почитаете Меня?
Некоторое недоумение и замешательство вызвал этот вопрос среди учеников. Кажется, для них все было ясно: Он и есть Тот Мессия, которого ждал Израиль. Они переглянулись. Но Петр, который только что слышал слова на горе из осиявшего их света Божьего: «Се Сын Мой возлюбленный, Его слушайте» - выпалил без долгих раздумий:
- Ты Христос, Сын Бога Живого!
Иисус видел, как некоторые ученики переглянулись, удивившись еще сильней. Это шло вразрез с иудейским вероучением и даже было похоже на святотатство! Сын Божий! Об этом писания не говорили! Сын Божий? Этим Он ровняет Себя с Самим Богом!? Зачем Ему это? Если это сказать где-нибудь открыто, то их тут же могут закидать камнями! Может быть, Петр ошибся? Может, как это нередко бывало, сейчас Учитель объяснит его ошибку, и все станет на свои места? Но вместо ожидавшегося большинством разъяснения Учитель сказал другие слова:
- Не говорите никому о сем, сами знаете, как это может разгневать иудеев. А сейчас узнайте, что Сыну Человеческому (так Христос нередко называл Себя, как Его называли предсказавшие Его приход пророки) должно много пострадать, и быть отверженному старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть.
Он увидел, как смятение прошло по лицам апостолов. Видел, что многие задумались мрачною думою. Он понимал, какое тяжкое испытание переживает сейчас каждый из них, кроме Иуды. На Иуду Он взглянул пристальнее. Тот почти сразу отвел глаза, но Учитель уже прочел его думу. Иуда понял, что Учителю уже известно, что он хочет предать Его. Однако Иуда полагал, что это будет всего лишь сподвиганием Учителя на решительные действия, а не действительным преданием Его на казнь. «Ах, Иуда, Иуда! – подумал про себя Учитель – ты еще осознаешь всю мерзость своего замысла, но осознаешь, когда все уже будет исполнено!».
После небольшой паузы Учитель велел всем собраться и идти в палаточный стан, где располагались еще семьдесят учеников, следовавших за Учителем повсюду. Там Он начал говорить речь, в которой слышалось героическое напряжение, и которая призывала их сделать последний выбор. И хотя семьдесят еще не знали, о том, что сказал Учитель двенадцати, но по всему, включая выражение лиц апостолов, пришедших с учителем, они поняли, что произошло что-то непоправимое.
- Если кто хочет идти за Мною – начал Учитель, обращаясь ко всем собравшимся – отвергнись от себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее.
В этих решительных и странных словах был ответ на молчаливые мысли апостолов, ибо некоторые из них по дороге сюда, после странных слов Учителя, после того, как Петр объявил Его Сыном Божьим, а Он не опроверг этого, стали думать, как бы не было все это соблазном для их душ, как бы не получилось, что, признавая Его за Сына Божия, они участвуют в постыдном святотатстве!
- Ибо что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого повредить или повредить себе? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и святых ангелов. Говорю же вам истинно: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие.
Апостолы ощутили стыд за свои сомнения, когда поняли, что Учитель знает их помыслы. Но Его запрет, говорить о том, что слышали в своем узком кругу, они, конечно же, выполняли свято.
То, что рассказывал нам тогда Гелеб было нам далеко не во всем понятно (мы даже не знали значения многих слов), но мы чувствовали «шестым чувством», что он рассказывает про что-то великое, о чем знать нам было важно, хоть наш ум и не понимал многое из того, что говорил этот человек. Сами рассказы он вел медленно, слова звучали ярко, весомо и ощутимо. Мы были там, в далекой Иудее, в те древние времена, мы ходили вместе с Учителем и учениками по каменистым тропам пустынь, поднимались на горы и холмы, плавали на лодках по Генисаретскому озеру, сидели у костров прохладными ясными ночами под бездонным небом пустыни.
Мы, конечно, задавали Гелебу разные вопросы, которые скорее показывали, что мы мало что поняли своими умишками, чем обнаруживали новый уровень познания у нас. Но доверие к Гелебу было колдовски сильным. Слушать его было большим удовольствием, несравнимым ни с какими нашими играми и развлечениями. Тем более, что он никогда не злоупотреблял нашим вниманием, и рассказы обычно, казались нам слишком короткими, скупыми, а нам так хотелось бесконечно слушать его. Но, разумеется, родители, учеба в школе, много других дел не позволяли нам проводить с ним столько времени, сколько нам бы хотелось. Каждый раз мы морщили носики, когда он снова и снова напоминал, что нам пора по домам. Но каждый раз мы беспрекословно слушались его.
В этот раз Абраша спросил:
- Кто же такой, этот Сын Божий. В законе говорится о сынах Божьих, которые возжелали дочерей человеческих. Он что, один из них?
- И почему человеческие только дочери, а сыны только Божьи? – спросил еще кто-то. – И в псалмах Давида тоже только про сынов Божьих. А бывают дочери Божьи?
Сейчас вспоминаются наши вопросы, и улыбка невольно возникает на лице. Какие же мы были… Впрочем мы были вполне нормальные дети своего народа и своего времени, не хуже, хотя и не лучше многих других таких же. Однако, как помнится, все, кто пообщался с равви Гелебом, стали лучше, намного лучше. Он действовал на нас как-то облагораживающе, что ли? После общения с ним нам не хотелось ни ругаться, ни драться, ни дразнить кого-нибудь. Мы стали больше уважать старших, стали милосерднее, серьезнее, взрослее, ответственнее… Трудно все перечислить. Но даже взрослые постепенно перестали возражать против наших встреч с равви Гелебом, хотя сначала некоторых даже драли ремнем. Дольше всех сопротивлялся раввин Пазель. Он так до конца и не примирился с влиянием на нас Гелеба.
- А кто такой этот Гаг..Гагтун?
- Тихо! Не нужно лишний раз поминать это имя, – попросил равви Гелеб, – тем более к ночи.
- Но ведь Вы же поминали?!
- Да, но я лишь по необходимости.
Мы замолчали, столкнувшись в еще одной необъяснимой тайной. Он не объяснял нам этого запрета, но в детстве чаще всего достаточно сделать строгое лицо и сказать что-то запрещающее, чтобы это уже могло иметь силу. Рав Гелеб даже не делал строго лица. Мы и так верили ему во всем.
Иногда нам даже интересней было, чтобы что-то оставалось тайной, чем было бы нам объяснено, это создавало интригу, которая так нужна человеку всегда, но особенно в детстве. Священное всегда хоть немного остается тайной, но это тайна, греющая душу.
Сговор в Капернауме.
После разговора с учениками настало обеденное время. И уже подошли многие жители Дарвафа и Кессулофа – ближайших поселений. Большинство, конечно, пришли, так как хотели исцеления своих близких, зная, что не только Сам Учитель, но и Его именем ученики исцеляют больных, прогоняют даже бесов из бесноватых. Учитель распределил места, на которых апостолы занимались исцелением. Некоторые, по просьбе пришедших отправились к ним домой, чтобы заниматься целительством на месте.
Иуда подошел к Учителю и попросил разрешения пойти в Капернаум. Там у него действительно жили родственники, которых он давно не видел и хотел посетить, но главной его целью была лавка сапожника. Мысль о встрече с зелотами не давала ему покоя. Он чувствовал, что что-то важное должно разрешиться при этой встрече. Монета была надежно спрятана. Он постоянно помнил о ней и ощущал ее, как залог счастливого будущего.
Учитель ждал от Иуды подобной просьбы. Он даже примерно знал, что сеть заговора вокруг Него усилится после этого похода Иуды в Капернаум, но судьба этого вопроса была уже решена. Он отпустил Иуду, хотя нельзя сказать, чтобы сделал Он это с легким сердцем.
Капернаум находился почти в двухстах стадиях северо-востоку, недалеко от того места, где Иордан впадает в Генисаретское озеро. Иуда не пошел туда по протоптанной дороге, которая шла по руслу высохшего ручья, потом вдоль Иордана, через Таррихел, Емаф и Магдалу – то есть по берегу озера. Он отправился напрямую почти бегом. Нет, сначала он пошел спокойно, но как только убедился, что скрыт от возможного взгляда Учителя, то он почти побежал, нащупав на ходу заветную монету – пароль при встрече. Он бежал, когда задыхался, тогда снова переходил на шаг, затем снова бежал, не обращая внимания на цепляющиеся растения, на каменные россыпи, которые встречались довольно часто. Он стремился на эту встречу, охваченный желанием великих свершений, исполнения чаяний Израиля, освобождением от римского ига и грядущим всемирным апофеозом Израильского царства. Слова, сказанные у колодца, весь разговор, облик раввина – все это живо стояло перед его глазами. Путь занял около пяти часов. К вечеру он был в желанном Капенауме и сразу пошел в лавку сапожника, которую хорошо знали все жители этого городка.
Когда он подошел к лавке, уже стемнело. Он постучал, ему быстро открыли и, ничего не спрашивая, впустили. Как будто здесь его ждали уже давно. Убедившись, что кроме хозяина в комнате никого нет, Иуда ничего не говоря, вытащил монету и протянул ее хозяину. Тот поднес ее к слабо чадящей лампе, тщательно осмотрел и, кивнув, открыл нечто похожее на ковер, висящий на стене. За ним оказалась скрытая дверь. Хозяин рукой пригласил пройти.
Дверь вела в довольно обширную комнату без окон. Посреди комнаты стоял большой стол, к потолку привешена тусклая лампа. Вокруг стола расположились несколько людей, глаза которых пытливо глядели на Иуду. Он огляделся, но того раввина, которого он встретил у колодца, кажется, не было среди них. Точно не было. Ему стало немного не по себе. Вид людей на миг почему-то показался ему разбойничьим. Эдакая шайка, которая удачно заманила его в ловушку. Он чуть-чуть струхнул. Его жестом пригласили присесть.
- Ты Иуда?
Он кивнул в ответ.
- Раввин Парав, тот самый, что дал тебе заветную монету, рекомендовал нам тебя, как самого честного из учеников этого вашего учителя! Он сказал, что сердце твое горит желанием биться за народ наш и веру против римских захватчиков?
- Так – сказал Иуда, - глядя с опаской в глаза спрашивавшему его человеку.
- Ты понимаешь, насколько серьезно дело, в которое ты вступаешь?
Иуда снова кивнул.
- А согласен ли ты с тем, что твоего учителя нужно подтолкнуть к мысли о необходимости восстания?
- Да. Я понял, что только арест Его римскими властями может привести Его к верному решению.
- Тогда расскажи-ка нам побольше о твоем учителе. Мы хотим знать, насколько он может сгодиться нашему делу.
- О! Я считаю, что только Он и может по-настоящему обеспечить успех восстанию!
Слушавшие его переглянулись, некоторые даже усмехнулись.
- Это почему же так?!
- Потому что Он и есть истинный Мессия, посланный Израилю Богом!
- Как же ты это докажешь?
- Он творит такие чудеса! Я видел их так много и таких, что сомнений ни у кого бы не осталось.
При этих словах Иуды двое из присутствовавших закивали, возможно, они были местными, а Иисус сотворил немало чудес в Капернауме.
- Так почему же он не с нами?!
- Он…Он… У Него какое-то странное представление о римлянах. Он говорит, что они тоже достойные люди и так же как многие просто попали под влияние сатаны. Он говорит, что все люди достойны спасения, даже мытари и блудницы!
- Мытари! – при последних словах Иуды один из присутствующих соскочил и выкрикнул:
- А знаешь ли ты, что по доносу одного мытаря, который хотел выжать с моего отца двойной налог и прихапать себе в карман побольше денег, моего отца бичевали принародно до тех пор, пока он не умер от боли! Он кричал: «Фаддей, закрой глаза!» – но римский сотник стоял рядом и следил, чтобы я не отворачивался. Последними его словами было: «Фаддей, отомсти за меня и весь наш народ!». А мою мать так же принародно изнасиловали и продали в рабство. Я вот только и сбежал. Сволочи, римляне – это бешенные псы! Их нужно убивать там, где увидишь! А мытарей! Тех бы я вообще казнил самой жестокой казнью. Знаешь ли ты, что почти каждую ночь я придумываю казни для мытарей, да так и не могу остановиться на такой муке, которую они заслуживают. Вот если бы они могли жить несколько раз подряд, то бы выжал из них все соки! – говорящий сверкал очами, и руки его скрючились как бывает при одной сильной болезни или бесновании.
Иуда отпрянул от говорящего, так как тот во время речи, надвинулся на него и, казалось, вот-вот схватит его за горло. Он опустил глаза, ему даже стало стыдно за Учителя.
- Успокойся, Фаддей! – резко сказал какой-то крепкий мужчина. В его бороде выступала проседь, лицо со шрамом на правой щеке выглядело мужественным суровым, но спокойным, а в голосе чувствовалась привычка отдавать команды.
- Но, говорят, что ваш учитель может уходить из рук людей лучше, чем скользкий угорь из рук рыбака? – обратился этот человек к Иуде.
- Рассказывали, например, что в его родном городе Назарете толпа схватила его во время проповеди в синагоге и повела, чтобы сбросить со скалы. Но когда они пришли на скалу, то его среди них не оказалось? В другой раз таким же загадочным образом он ушел из толпы, которая окружила его и уже хотела закидать камнями. Как же это ему удается. Можешь ли ты объяснить?
- Могу! Я же говорю, Он Мессия, Он может творить еще большие чудеса.
- Но тогда Он уйдет и от ареста римлян!
- Да, об этом я как-то не подумал – с удивлением признался Иуда.- Впрочем, мы, ученики, видим Его все время, от нас-то Он не скрывается. Я как-то наблюдал, как люди схватили Его, но потом стали как слепые, начали оглядываться вокруг, и Он был среди них, но они Его почему-то не замечали. А мы, ученики, видели Его прекрасно! Да! Я могу показать Его римским солдатам! – Иуда, произнеся последние слова, вдруг понял, что в таком случае ему не тайно нужно будет назвать место, где находится Учитель, а прийти со стражей для ареста и указать на Него! От этой мысли кровь бросилась ему в голову, он резко покраснел, но при тусклом свете лампы, никто этого не заметил.
- Славно – произнес тот мужчина, который показался Иуде главным среди них. – Нужно будет только подождать, когда твой учитель придет в Иерусалим. Там сначала слуги Первосвященника возьмут его, а уж потом передадут римскому ставленнику. Равви Парав говорил примерно тоже, что и ты, то есть, что восстание удастся только в том случае, когда будет арестован этот ваш учитель. А равви Парав человек ученый, и непросто силен в Законе, но он почти пророк!
Иуда невольно кивнул при этих словах, ведь после той единственной встречи, которая произвела на него незабываемое впечатление, он тоже считал, что этот раввин просто пророк.
- Значит, ты готов придти и показать нам вашего учителя при аресте?
Иуда с готовностью кивнул.
- Тут с нами человек из Синедриона. Они даже готовы выплатить тебе вознаграждение. Неплохие деньги!
Иуда начал оглядываться, полагая, что человек из Синедриона даст о себе знать. Но никто из присутствующих никоим образом не обнаружил, что именно он человек из Синедриона. Заметив движение Иуды, старший сказал:
- Тебе пока не нужно его знать. Достаточно того, что он видел тебя и запомнил. Он узнает тебя, когда ты придешь в синедрион в Иерусалиме. Смотри, не подведи нас. Мы шутить не любим.
Последние слова были сказаны спокойно, но с явной угрозой.
- Иди и будь готов. Ни в коем случае твой учитель не должен ничего заподозрить! Сам понимаешь. И помни, теперь ты с нами в одной упряжи. Раскроется наш план, и тебе несдобровать от римлян. Да и у нас руки не короткие! И всюду свой глаз!
Иуда уже повернулся к двери.
- Да, и подумай, каким знаком ты покажешь нам своего учителя!
Эти последние слова заставили Иуду задуматься. Он как-то не придавал этому особого значения. Каким знаком?! Да просто рукой! Но, нет! Что-то тут было не то. Он решил подумать об этом как следует.
Иуда провел ночь в доме родственников. А утром отправился обратно.
В эту же ночь Учитель снова не спал. Он молился. И во время молитвы узнал, что совершить нисхождение в ад для освобождения томящихся там душ, нужно именно в ближайшую Пасху. Пасха или Песах – день освобождения еврейского народа из египетского плена. Не зря именно эти сроки были указаны в свое время Моисею, как самые благоприятные для такого деяния, как освобождение народа из плена. Во вселенной все протекает по своим законам и ритмам. Даже Творец, создавший их и всю вселенную, для того чтобы что-то свершить в ней, не нарушив общий, созданный Им порядок, должен Сам следовать этим ритмам. Каждый год один раз наступает самое благоприятное время для того, чтобы светлые силы могли освободить кого-то из плена тьмы, из рабства. Такое время как раз приходится на праздник Песах. Иисусу было передано, чтобы Он обязательно прибыл в Иерусалим на этот праздник Пасхи, что там и произойдет все, включая предательство Иуды.
Учителю было показано совещание зелотов, на котором присутствовал Иуда. Он все видел и слышал. Ему в очередной раз стало горько за Иуду. Однако теперь уже все определялось волей Отца. Еще тогда, в тот вечер, когда Иуда вернулся, побывав в колодце-ловушке, он мог бы исправить положение, если бы открыто во всем признался Учителю, покаялся. Но он тогда, глядя в глаза Учителю, сделал свой выбор. Слишком велики были ставки в борьбе за этот мир, за человечество в нем. Очень трудно было апостолам выстоять в этой войне света и тьмы. И вот один не выстоял. И это, увы, ставило крест на всей земной миссии в том ее варианте, который бы мог завершиться триумфом Христа, Его апофеозом. Было бы освобождено все человечество. Он прожил бы в этом мире двести, может триста лет. И когда все человечество было бы просветлено от темного семя дьявола (эйцехоре), когда были бы выработаны меры по дальнейшему недопущению затемнения вновь рождающихся, когда человечество превратилось бы в Братство, исчезли бы государства, распри и войны, болезни и злодеяния, исчезла бы самая смерть, и люди уходили бы на небо через трансформу, вот тогда Он Сам бы тоже прошел трансформу и на глазах всего мира вознесся бы, уходя «домой».
- Теперь на всем этом придется поставить крест. – Учитель усмехнулся горькой усмешкой, понимая своеобразный каламбур. Он уже видел в видениях, как будет поставлен крест на Голгофе, крест, на котором предстоит умереть Ему мучительной смертью. Но крест был нужен, а не другой способ казни. Крест – важнейший магический символ и «инструмент». В тонких планах крест имеет внушительную силу. Его боятся бесы, он ломает их энергетику, корежит все их магические «поля» и утверждает свет! Но темные добились того, чтобы крест в глазах людей стал символом мучений, ненавистным орудием казни. До чего же они умеют подменить светлое темным, да так незаметно. Они внушили многим народам, особенно римлянам, именно такой способ казни, чтобы люди отвратились от креста. И люди видели теперь в кресте только ужасные мучения и конец жизни. Все наизнанку! Нет, Он должен через Свою казнь снова утвердить светлую магию Креста в здешнем мире. Это будет обязательно! Но для этого на кресте придется пострадать Самому. Потом позже, с возникновением науки в человечестве, Он внушит это и ученым. И в математике, и в физике крест станет символом положительного начала, соединяющим, приумножающим.
Теперь предстояло сойти в адские слои, навсегда замкнутые Гагтунгром от выхода для попавших туда людей. На «входе» одного из таких слоев он даже утвердил гордую вывеску: «Оставь надежду, всяк сюда входящий!». Что ж, теперь ему придется расстаться с безраздельным владычеством в созданных им слоях. Отныне они будут раскрыты для действия светлых сил, и многие люди, хотя и претерпев муки и страдания, но смогут очиститься в них, просветлиться и быть поднятыми силами света наверх: либо в слои дальнейшего просветления, либо для перевоплощения в новую земную жизнь. Думая об этом, Христос приободрился, снова почувствовал Он в Себе силу, переданную Ему Отцом для совершения этого подвига. Ему предстояло собрать на Себя добровольно огромное количество грехов, ныне живущего человечества, ибо они как камень ныряльщику, помогут Ему опуститься в самую глубь ада, для того, что совершить преображение и самых глубинных адских слоев.
Пасха приближалась. Нужно было идти в Иерусалим. И Он стал молиться за всех остальных апостолов, ведь Он оставит их в мире, где темное начало по-прежнему будет иметь значительную власть. Он оставит их одних перед бушеванием Гагтунгра. Конечно, они будут укреплены Святым Духом, но и выдержать им придется немало. Как Он переживал за них! Как горело Его сердце огнем любви и сострадания. Он любил их намного сильнее, чем самая любящая мать своего младенца.
Теперь они без Него будут растеряны, напуганы. Увидев Его казнь, испытают невыразимое отчаяние. Только Его воскресение, да Святой Дух, посланный им после, постепенно сделают их настоящими светочами духа в этом так и не дождавшемся просветления мире.
- Равви Гелеб, а тебя могут казнить?! – вдруг спросил Оська.
- Ну, если никто из вас не предаст меня, тогда – нет! – улыбнулся он в ответ.
В избушке повисла гнетущая тишина. Что это вдруг дернуло Оську на такой вопрос?! И как это мы можем предать его? Никогда!
- Вы предадите меня, если не захотите стать честными, умными, порядочными – снова с улыбкой произнес равви Гелеб. Он потрепал Оську по голове.
- Если совсем забудете то, о чем я вам рассказывал, то это еще ничего! – Он сначала по-прежнему улыбался, а потом сделал серьезное лицо:
- Ребята, вам предстоит в будущем пойти в нелегкую взрослую жизнь. Она почти лишена сказки, такой милой вам сейчас. Она пресна и полна тягот, а так же соблазнов. Мир не любит сказок, хотя в них-то чаще всего и сосредоточена мудрость не от мира сего. Если вы когда-либо, под натиском мира, устыдитесь того, что слушали меня, того, что вы были очарованы моими рассказами, устыдитесь того, что я вам рассказывал, устыдитесь слов моих, вот тогда это и будет настоящим предательством!
Путь в Иерусалим.
Нужно было идти в Иерусалим, так как до Пасхи оставалось не более десяти дней. Учитель стал намечать путь, и решил, что пойдут они не коротким и прямым путем, а через Капернаум по восточному заиорданью. Почему Он так решил?
Во время своих молитв, Он прозревал материальные и духовны миры, космические выси и адские глубины, Он видел, кто настраивает евреев на дух воинственности и насилия, инспирирует их на восстание, кто внушает им мировые притязания господства иудейского царства. Это было страшное чудовище – уицраор еврейства, темный демон государственности. Огромное по своим размерам, сравнимым с географическими пространствами, драконообразное существо обитало в темных четырехмерных мирах, смежных географически с Иудеей, Самарией и Галилеей, однако наиболее сильным его влияние на психику людей было в Иудее, но даже не в самом Иерусалиме, а в Хевроне, Газе, Вирсавии. Кстати, Учитель узнал, что Варрва, тайный предводитель зелотов, был родом из Газы.
Это колоссальное существо – уицраор израильского царства, хоть и был сам в плену, то есть опутан щупальцами другого, еще более колоссального чудища – римского уицраора, но все продолжал надеяться на реванш. Как же! Сам Гагтунгр инспирировал его на то, что именно он может и должен стать мировым господином во всех шрастрах – темной изнанке четырехмерных миров! Уицраор Израиля своим безграничным психическим напряжением создавал в иных точках земли такое состояние ненависти к римлянам и желание уничтожать их всеми средствами, что никакая незащищенная человеческая психика не смогла бы устоять против этого натиска и не впасть бы фанатичное стремление поднять восстание и победить, во что бы то ни стало! Варрава был избран уицраором, как психически наиболее мощный и надежный проводник своего влияния. Большинство людей, встречавших Варраву, говоривших с ним, быстро заражались духом насилия и ненависти, в тоже время признавали Варраву как своего вождя, как личность исключительно сильную духом, высоко волевую и фантастически преданную своему делу. Он быстро набрал влияние в тайной организации зелотов и стал их безусловным лидером. Он показал себя несколько раз в скрытных расправах и стычках с римлянами как отважный, беспощадный воин, умелый и неуязвимый. Он впервые предложил наложить тайный налог на всех торговцев Иудеи. Расправами заставил их бояться и платить, да так, что никто не осмеливался донести римлянам. Благодаря этому удалось купить и изготовить много оружия, способного вооружить целую армию. Всюду, где влияние Варравы было сильно, большинство мужчин боеспособного возраста тайно были зачислены в отряды, тайно тренировались во владении оружием. Варрава под носом римлян совершал смелые и дерзкие рейды по захвату караванов с продовольствием и оружием, идущих либо к римлянам, либо как собранная дань в Рим. Он умело создал слухи, что это действуют не иудеи, а шайки бедуинов, проникающих на территорию Иудеи из пустыни Илú (Ефам?), что на северном побережьи Аравийского полуострова. Его удачливость наводила многих иудеев на мысль, что он посланник Бога, и что Божье благословение на нем и защищает его от провалов и поражений.
Второй Мессия не нужен был зелотам. Он так мешал влиянию Варравы. Слишком сильно ослабевал боевой дух тех, кто встречал Иисуса на своем пути и лично общался с Ним. Поэтому ненависть всех зелотов и связанных с ними людей к Иисусу была просто безграничной. Устранить Его, уничтожить – было их величайшим желанием. Но многие из тех, кто был подослан к Нему, как тайные убийцы, либо приходили ни с чем, говоря, что Он ускользнул от их рук, либо говорили, мол, они поняли, что убивать Его незачем, что Он совершенно безвреден их делу, либо даже оставались с Ним, ходили за Ним, слушали Его речи и становились последователями! Рассказывали, что когда, наконец, Варрава послал на это важное задание своего ближайшего сподвижника Ахаза, война преданного, решительного и умелого, который со ста шагов без промаха попадал из лука в смокву, умело метал дротики, а во владении коротким мечом почти не уступал самому Варраве, то тот взял, да и не вернулся. Потом его видели среди следовавших за Учителем. Узнав об этом, Варрава, как говорили видевшие, в исступлении, выхватил золоченный дамасский кинжал и за несколько минут в щепки изрубил им толстый стол из прочного ливанского кедра. Он поклялся, что теперь сам найдет и обезвредит это Учителя! Потому-то он и отправился в Иерусалим накануне Пасхи, что узнал о возможном приходе туда Учителя. Но вот незадача, сам Варрава был арестован римлянами, так как при нем был обнаружен тот самый дамасский кинжал, с которым он нигде не расставался.
Учитель прозревал, что влияние темного чудовища – уицраора, сильнó только на правом берегу Иордана, а в Заиорданьи (восточнее Иордана) оно значительно слабеет. Восточнее Капернаума люди уже не были столь ожесточены и воинственны, как на другом берегу. Словно Иордан был каким-то труднопреодолимым рубежом для уицраора. Учитель знал, что после Его воскресения и укрепления апостолов Святым Духом, они пойдут проповедовать об Учителе весть и творить Его именем чудеса во все стороны земли, но сначала будут проповедовать среди иудеев, чтобы спасти как можно больше их душ. С тем, чтобы их проповедь находила удобренную почву за Иорданом, Учитель и решил пройти этим краем, чтобы совершить последние земные милости Своему народу.
Когда Он объявил апостолам о том, что сначала им нужно будет пойти в Капернаум, Иуда немного разволновался. Неужели Ему уже все известно?! Он старался не выдать себя, но апостолам была незаметна его скрытая тревога, так как теперь тревога не покидала их всех.
В Капернауме они остановились в доме одного благочестивого человека. Иуда, снова сказался, что будет ночевать у родственников, но сделал это от преследовавшего его страха разоблачения. Он просто не мог спокойно глядеть ни в глаза Учителю, ни другим апостолам. Ему уже было тяжело общаться с ними.
Вечером Учитель созвал остальных апостолов к Себе и, попросив свиток с книгой пророка Исайи, развернул его на каком-то хорошо известном Ему месте. Он начал читать главу 53: «Господи, кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел перед Ним, как отпрыск и как росток сухой из земли; нет в Нем ни вида, ни величия…». Перед апостолами развертывалась картина того, как в своем отечестве пророка и даже Сына Божия не может распознать народ, как не видят в нем ни правды, ни величия, как презирают его, как помыкают им, как, в конце концов, придают его расправе.
- Вот, – сказал Он, – то место в пророках, где предсказано все, что происходит со Мной. Так что не соблазняйтесь обо Мне, что Я не Тот, за кого Себя выдаю. Вам надлежит убеждать иудеев вот этим местом из писания. Выучите его наизусть. Ничего не происходит из того, что не предсказано в писаниях!
- Да не будет ничего такого с Тобой, Учитель! – горячо воскликнул Петр.
Учитель пристально взглянул на него.
- Знай, что сейчас был Я искушаем через тебя. Не перечь решенному Свыше.
- Измена уже среди нас. Я уже принял решение. – совсем тихо добавил Учитель.
Установилась гробовая тишина. Апостолы переглядывались между собой. Они не хотели верить своим ушам. Измена поселилась в их семье?
- Ложитесь спать. Завтра с утра в путь. А днем у нас будет много работы. Много страждущих придет к нам за помощью. Нужно будет постараться помочь всем.
Ранним утром, чуть только рассвело, учитель поднял апостолов, и они, помолившись и слегка подкрепившись, отправились в путь вокруг Генисаретского озера. В первом же поселении, Гервесе, к ним пришло множества народа, ибо слухи об их приближении дошли раньше. Среди них было много больных, увечных, слепых и глухих, принесли расслабленных, отдельной кучкой жались прокаженные. Началась работа по исцелению. Через несколько часов оказалось, что все прибывшие полностью здоровы. Учитель отвечал на многие их вопросы, говорил с ними притчами. Многие из них, узнав, что Учитель и апостолы следуют на праздник Пасхи в Иерусалим, решили следовать вместе с ними. Люди были полны веселья. Многие не только громко восхваляли Иисуса, но даже пели песни от радости. Его почему-то упорно называли сыном Давидовым. Наверно потому, что так именовался в писаниях пророков грядущий Мессия.
- Осанна сыну Давидову – кричали люди. – Благословен грядущий во имя Господне! – и пели гимны, псалмы и другие радостные и хвалебные песни. Шумным табором двигались они вдоль берега озера. Только вот ни Учителю, ни апостолам не было до конца весело. Конечно, они невольно заражались весельем окружающих людей, но не могли полностью разделить с ними их ликованья. Лишь изредка они улыбались в ответ на приветствия людей, храня при себе тревожные думы. Люди списывали это на их усталость, ведь столько трудов было положено на исцеления.
Подошли к селению Гадары. Там при подходе их уже встретила целая толпа нуждающихся в исцелении и их родственников. Снова началась работа, закончившаяся только к вечеру. Всех желающих в домах Гадары размесить не могли. Люди ночевали прямо на склонах горы, кто в палатках, кто прямо под открытым небом. С утра жители Гадаров принесли пищу всем пришельцам, сколько смогли собрать. Люди перекусили и отправились дальше. Теперь их уже было наверно около нескольких тысяч.
Затем они прошли дальше и остановились недалеко от Беф-Нимра. Здесь повторилось тоже самое. Подошли еще и люди из Беф-Харама. Толпа росла. И она была веселой, легким весельем, была неагрессивной, но наполненной какими-то странными надеждами на чудо. С ними был Тот, Кого они так долго ждали, ждали их предки, ждала вся земля. Они еще не знали, что миссия Его будет оборвана, и в этот раз чаемое спасение всех не состоится. Они шли и играли на свирелях, дудели в глиняные гудки, приплясывали. Особенно старались те, кто еще недавно был увечным и либо совсем не мог ходить, либо хромал. Им было так радостно, так приятно ощущать свое тело снова здоровым и подвижным.
Во второй половине дня перешли Иордан и вступили на дорогу, ведущую через Иерихон и Вифанию в Иерусалим. Перед Иерихоном их уже встречала толпа. Все хотели увидеть Мессию, Сына Давидова. Многим нужно было исцеление. Снова возле Иерехона разбили палаточный город. Можно, наверно, уже было насчитать около пятнадцати тысяч в этой толпе. Заночевали и на следующее утро направились в Иерусалим.
В Иерусалиме же был совсем другой по настроению народ. Люди были переполнены тайной ненавистью, желанием насилия, скрытым загворщическим единством под влиянием зелотов. Услышав от верных людей, что в сторону Иерусалима движется тот самый учитель, да еще с восторженной многотысячной толпой последователей, зелоты срочно собрали тайное совещание. На нем были и представители Синедриона. Варрава к тому моменту уже был арестован. Положение зелотов стало крайне сложным. Без Варравы другие зелоты не были так решительно настроены на восстание именно в этот раз. Что делать – не знали. Связи с Варравой в заключении не было пока никакой. Тут один человек из Синедриона предложил хитрую уловку для этого учителя. Он сказал, что нужно встретить толпу и учителя и приветствовать его как «царя иудейского». Это не может тут же не дойти до Пилата, а Пилат обязан принять ответные меры. Ведь римская администрация признает только своих наместников народу иудейскому – сыновей Ирода, в таком случае выбор своего царя был равнозначен открытому неповиновению, буквально восстанию! Пилат просто обязан был сразу же арестовать этого самозванного правителя!
План был очень хорош. Римскими руками расправиться с этим учителем – это просто подарок судьбы! Своим людям доверили донести до толпы, уже пришедшей в Иерусалим в преддверии праздника, это поручение – встретить этого якобы мессию как царя. Воздать ему царские почести при въезде в город. Для этого все хорошо подготовили. И уже теснились толпы у Восточных ворот.
Когда Христос с сопровождавшим Его народом приблизился к Иерусалиму, то Он уже знал о намеченной Ему встрече. Но Он понимал, что это последняя возможность Его народа приветствовать Его как истинного царя иудейского. Он велел апостолам пойти в Виффагию и взять там молодого осла и ослицу, чтобы ему въехать в город, как было это предсказано в пророках. Поручение было быстро исполнено. Он сел верхом на осла и выехал вперед, под восторженные крики окружавших его людей.
Тут произошла встреча двух толп. Это были как бы два разных народа одного рода-племени. Одни искренне ликующие, кричащие «Осанна!» от чистого сердца и надеющиеся на чудеса от Господа Бога своего, другие – исполненные тайной жаждой расправы, исполненные желания крови и насилия. Иисусу ясно было, что победа, увы, будет за вторыми. Это настроение давно уже стало решающим и в верхушке народа, среди старейшин, саддукеев и многих фарисеев. Рядом с Ним в толпе шли и другие фарисеи, которые приняли Его искренне. Но и они испугались открытого приветствия Его, как царя иудейского, потому что понимали, что это ставит Его Самого под удар. Они даже попросили: «Учитель! Запрети им!». Но Иисус, уже зная наперед, что и как произойдет, отвечал, что если эти люди умолкнут, то камни возвопиют (то есть знамение все равно будет, даже если и не от человеков, что Он и есть истинный, свыше посланный Царь Иудейский). Пусть народ открыто признает Его царем хоть сейчас, накануне смерти.
Народ стелил перед Ним одежды и пальмовые ветви. Триумфально въезжал Учитель в город. Но толпа, которая шла с Ним от Иерихона, не смогла пройти в город, там уже все улицы и площади были заполнены другими людьми, ждавшими от Него совсем другого.
На площади перед преторией – прочно укрепленным логовом Пилата (крепостью Антония) уже быстро возвели нечто похожее на помост. Его пригласили туда, чтобы Он сказал им речь. Он взошел на помост почти с таким же чувством, с каким взойдет потом на Голгофу. Обвел взглядом стоявшую вокруг толпу. Ему хорошо было известно не только настроение этих людей, но и их тайные думы. А думы были о восстании, о насилии и крови, о войне до победного конца. Они ждали от Него воинственной речи, призывающей их на последний и решительный бой под Его руководством, под водительством Мессии, а значит, Самого Бога. В таком случае, даже при далеко неравном соотношении сил с римлянами успех им все равно обеспечен.
Толпа напряженно умолкла. Иисус начал не сразу. Сначала Он вспомнил, что в видениях уже было показано Ему, чем через несколько десятков лет закончится восстание иудеев, которое они все-таки решатся поднять. Камня на камне не останется ни от города, ни от храма, только останки Стены Плача – вот все, чем будут утешаться будущие поколения народа. И он начал говорить об этом. Он поднял руку, успокаивая возбужденную толпу, обвел людей прозорливым и печальным взглядом:
- Шаме, Исраэль! Слушай, Израиль, что говорит тебе Бог Твой!
От напряженной тишины на площади, казалось, тихо звенел сам воздух!
- Кто поднимет меч, от меча и погибнет! Кто прольет кровь, сам кровью истечет! Кто пойдет против рожна, на рожне и окажется! Ах, Иерусалим! Не понял ты часа посещения твоего! Не останется здесь камня на камне. Не буду Я с вами, непокорными и жестоковыйными, в час сей! Так говорит Господь Бог Твой. Шаме, Исраэль! – на несколько секунд установилась полнейшая тишина. Потом в толпе начал нарастать ропот.
Толпа сначала была ошарашена таким поворотом событий. Как это Он говорит о том, что худое дело задумали они, что насилие приведет только к разрушению и города и храма. Это же было для них равно предательству. Кто-то выкрикнул: «Да, Он! Римский шпион!». Толпа заулюлюкала. Дальше Он уже не смог говорить. Возмущение толпы нарастало с каждой минутой. Он краем глаза увидел, как начали искать камни. Но он знал, что сейчас Его не забьют камнями.
Действительно, открылись ворота претории, и оттуда выехал римский конный отряд, сопровождаемый боевыми кличами трубы и криками: «Разойтись!». Засвистели бичи. Народ от неожиданности растерялся и быстро начал разбегаться в соседние улицы. Христос сошел с помоста и удалился. Он незамеченным прошел через толпу к жалко жмущимся у стены дома ученикам. Жестом Он показал им следовать за собой. Они быстро вышли из города и направились в Вифанию. Там Учитель собирался снова остановится в доме Лазаря, которого Он недавно воскресил из мертвых.
- А почему они не подняли восстания в этот раз? – спросили мы Гелеба после того, как он паузой показал, что на этот раз сказка окончена.
- А что стало с Варравой? Неужели такой воин был казнен римлянами?
- Нет, ребята. Варраву тогдашний римский прокуратор Иудеи отпустил по просьбе народа накануне праздника. Он сделал это, можно сказать, против своей воли. И Пилат был не настолько прост, чтобы не установить за Варравой тайной слежки. Слишком странным ему показалось настойчивое, несколько раз им отклоняемое требование народа отпустить им именно Варраву, ведь в его глазах он был простым разбойником. Тайная слежка быстро установила, кто такой на самом деле этот Варрава. Была обнаружена и скрытая сеть организации зелотов. Варрава был убит тайно, а остальных арестовали и казнили очень жестоко принародно в назидание. Их дома были разрушены, а семьи проданы в рабство. В общем, восстания еще долго не могло случиться. Произошло он только почти сорок лет спустя, когда выросли и возмужали люди, не видевшие жестокой расправы римлян над заговорщиками. Но это восстание было подавлено Римом, и по приказу императора Тита город и храм были разрушены, осталась только известная вам по рассказам Стена Плача.
- Значит, их Учитель был прав, когда говорил, что не следует восставать?
- Прав.
- Но как же можно жить под таким игом?
- Если иго не мешало народу Израиля исполнить свою мировую миссию под руководством Мессии, то зачем восстание и насилие?
- А как же это могла бы осуществиться эта мировая миссия?
- Учитель был Мессией. Он мог постепенно просветлить всех людей, и римлян тоже, от влияния темных сил, избавить от рабства греху.
- Он мог бы всех-всех вылечить?! А вот такую, как моя сестра, которая от рождения искривилась, как старая ива? И ходит такой закорючиной?
- Мог бы. Он не только излечил бы всех людей, но помог бы им стать добрыми, любящими, они жили бы дружной и счастливой жизнью, и никакой дьявол не смог бы поссорить их. А в конце жизни они не умирали бы, а просветляли бы свое тело настолько, что уходили бы в мир иной, на небеса (а не в шеолы). Уходили бы вместе со своим телом.
- Как? И от человека ничегошеньки бы не оставалось? А к кому же ходить на могилку?
- Не было бы могил. И тех, кто попал в могилы до того, Он бы воскресил. Люди бы видели иные миры и общались бы даже после ухода из этого мира в другой.
Этому в словах равви Гелеба было настолько трудно поверить, что даже самые маленькие из нас, выросшие на сказках, с сомнением покачали головой.
- Но вам же читают в пророках и законе, что когда придет Мессия, то и смерти не будет?
- Читают, да только не очень-то в это верится! – сказал Оська.
- Эх, вы, маловеры – улыбнулся равви Гелеб, – а верить нужно. Если вы не будете верить Господу Богу (а ведь пророки передают Его слова), то кому же тогда верить?
Действительно, подумали мы. И до сих пор этот вопрос для многих из нас, уже повзрослевших, так и остался неразрешенным. Кому же верить?
Прощание.
С тех пор, как равви Гелеб предсказал мне странное будущее, я стал искать встреч с ним как можно чаще. Я придумал, наконец, как можно застать его одного в избушке. Тем последним летом я вставал с самой зарей, нет, даже чуть раньше, когда не только в моем доме, но и почти везде в округе еще спали. Быстро одевался и босиком бежал на городскую окраину. Еще даже не выводили коров на пастбище, а я уже был возле избушки. Равви Гелеб, казалось, никогда и не спал. Я встречал его всегда уже бодрствующим. Он даже в полушутку стал называть меня – любимый ученик, как когда-то Учитель апостола Иоанна.
- Ну, здравствуй, любознательный, Мойше! Опять пришел с вопросами? Задавай!
Да вопросов у меня было множество: и что такое университет, и что это за такая наука – физика, и еще многое-многое интересовало меня? Равви Гелеб терпеливо пытался объяснить мне все. Он обычно садился возле дома, разгребал сандалией из плетеной бересты песок и начинал веточкой чертить на нем всякие фигуры и знаки.
- Вот видишь, – показывал он мне, – это наше Солнце, а это планеты, которые движутся вокруг. Вот это наша Земля. А вот движутся кометы. Скоро одна из них будет видна на небе…
Мне все казалось страшно интересным. Он иногда задавал мне вопросы, давал задачи и упражнения, и я нередко отвечал, видимо, довольно, умно, так как он одобрительно кивал и повторял:
- Да, у тебя, Мойше неплохие математические способности! – или:
- Интересный ход мысли, Мойше! Ты, несомненно, станешь большим ученым!
- Это значит, я буду знать Тору и пророков наизусть и умело буду их толковать?
- Не только. Ты будешь знать гораздо больше. Отец даже отдаст тебя в гимназию.
- Но это же невозможно! У нас даже нет денег, чтобы платить за учебу.
Гелеб начертил какие-то знаки на песке, что-то вполголоса рассуждал про Меркурий в каком-то доме… Потом сказал:
- Скоро у твоего отца будут деньги на твое обучение. А ты, Мойше, должен очень постараться! Твое будущее – в твоих руках.
Я закивал головой с таким энтузиазмом, что чуть не ударился лбом о скамеечку, на которой сидел Равии Гелеб, так как я расположился у его ног, чтобы лучше видеть рисунки, которые он делал на песке.
- Равви Гелеб, а зачем мне гимназия, когда вы так хорошо учите меня, вот этой физике, математике и другим наукам?
- Не долго нам уже быть вместе. Скоро я уйду.
- Как же так?! – у меня на глаза навернулись слезы. А как я? Как все мы? – я имел ввиду всех моих друзей, которые слушали сказки равви Гелеба.
- Вы уже выросли из моих сказок. Пора вам становится самостоятельными. Тот, кто не забудет и не предаст меня, потом сам найдет в жизни еще больше того, что я вам рассказывал.
- Я никогда не предам Вас, равви Гелеб!
Он прищурился посмотрел на меня, потом куда-то поверх меня, в неведомую даль.
- Ты трижды отречешься от меня – неожиданно и серьезно сказал он.
- Как это? – я опешил. – Нет! Не может быть.
- Ничего страшного! Потом ты снова встретишься со мной, через много-много лет, когда будешь готов.
- Когда?!
- Пока я ничего не скажу тебе, это зависит от многих не решенных еще до конца обстоятельств. Но главное будет зависеть только от тебя самого, от твоего выбора, твоего упорства.
И хоть сердце мое радостно встрепенулось от этих последних слов о новой встрече, но все же близкая разлука легла печалью на мою душу.
В тот вечер мы снова собрались у равви Гелеба в избушке. И почти сразу начали с вопросов, которые появились у нас после его последнего рассказа.
- Равви Гелеб, а как же Израиль мог бы выполнить свою миссию, без освобождения от римского владычества, разве Рим не стал бы главным препятствием на этом пути?
- Все и просто, и сложно, ребята! Если бы Учитель дожил до того времени, когда исполнился бы всеми силами Логоса (он пояснил: всеми силами, заложенными в него Отцом Небесным), то тогда бы началась иная история человечества.
- А что, разве Учитель сразу не обладал всеми этими силами?
- Вот вы рождаетесь слабыми и малыми, но потом растете и набираетесь сил. Скажите, откуда они берутся?
- Ну как? Мы едим, бегаем, упражняемся…
- Верно, но это только помогает развиться силам, которые свиты в вас, то есть уже заложены от рождения. И потому, у кого-то сил больше, хотя бегает и ест он не больше других, а у кого-то сил поменьше.
А ведь и верно! Мы даже не задумывались над этим. Кому-то ведь, и вправду, получается, дано больше, а кому-то меньше!
- И силы, заложенные в вас, проявляются не сразу. Нужно время, нужны и ваши усилия. Так было и у Учителя. Нужно было, чтобы подошли определенные сроки. Кроме того, это очень важно понять, нужно было, чтобы народ Израиля принял Его как Мессию, посланника Божьего. Ведь Бог не делает ничего насильно, против воли людей. Если человек или народ не захочет следовать божественному предопределению, то может отказаться. Правда, такие отказы всегда кончаются для него плачевно (не по вине Бога), но тут уж он сам должен сделать выбор, а потом нести за него ответ. А народ Израиля, под влиянием темных сил, соблазнился другой фигурой, другой идеей и другим путем.
- Но ведь были и такие, кто принял Учителя?!
- Да, конечно, они стали потом первыми христианами.
- Раввин Пазель говорит, что христиане – это еретики, соблазненные лжемессией!
- Бог ему судья.
- Ну, так как же было бы, если бы народ наш тогда принял этого Учителя?
- А вот как! – Гелеб медленно поднялся со своего места, распрямился и стал казаться удивительно высоким и внушительным. Его фигура с длинными седыми волосами и совершенно белой от седины бородой, действительно напоминала древних пророков, как мы могли представить их по рассказам в синагоге. Он протянул правую руку с растопыренными пальцами вперед и начал говорить, обращаясь не то к нам, не то к кому-то невидимому:
- Ш(а)мэ, Исраэль! (Слушай, Израиль). Это говорит Бог твой!
Голос его звучал раскатисто и чисто, глаза, казалось, излучали не то свет, не то просто какую-то энергию. От него шли почти ощутимые волны благодатной силы. Так, наверно, когда-то пророки обращались к народу Израиля.
- И было мне слово Господне: сын человеческий! Обрати лице твое к Гогу на земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала, и изреки на него пророчество и скажи: так говорит Господь Бог: вот, Я – на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала! И поверну тебя, и вложу удила твои, и выведу тебя и войско твое, коней и всадников, всех в полном вооружении, большое полчище, в бронях и со щитами, всех вооруженных мечами, Персов, Ефиоплян и Ливийцев с ними, всех со щитами и в шлемах, Гомера со всеми отрядами его, дом Фогарма, от пределов севера, со всеми отрядами его, многие народы с тобою. Готовься и снаряжайся, ты и все полчища твои, собравшиеся к тебе, и будь им вождем. После многих дней ты понадобишься; в последние годы ты придешь в землю, избавленную от меча, собранную из многих народов, на горы Израилевы, которые были в постоянном запустении, но теперь жители ее будут возвращены из народов, и все будут жить безопасно. И поднимешься, как буря, пойдешь как туча, чтобы покрыть землю, ты и все полчища твои и многие народы с тобою. Так говорит Господь Бог: в тот день придут тебе на сердце мысли, и ты скажешь: «поднимусь я на землю неогражденную, пойду на беззаботных, живущих беспечно, - все они живут без стен, и нет у них ни запоров, ни дверей, – чтобы произвести грабеж и набрать добычи, наложить руку на вновь заселенные развалины и на народ, собранный из народов, занимающихся хозяйством и торговлею, живущий на вершине земли». 13 Савва и Дедан и купцы Фарсисские со всеми молодыми львами их скажут тебе: «ты пришел, чтобы произвести грабеж, собрал полчище твое, чтобы набрать добычи, взять серебро и золото, отнять скот и имущество, захватить большую добычу?» Посему изреки пророчество, сын человеческий, и скажи Гогу: так говорит Господь Бог: не так ли? В тот день, когда народ мой Израиль будет жить безопасно, ты узнаешь это и пойдешь с места твоего, от пределов севера, ты и многие народы с тобою, все сидящие на конях, сборище великое и войско многочисленное. И поднимешься на народ Мой, на Израиля, как туча, чтобы покрыть землю; это будет в последние дни, и Я приведу тебя на землю мою, чтобы народы узнали Меня, когда Я над тобою, Гог, явлю святость Мою перед глазами их.
Так говорит Господь Бог: не ты ли тот самый, о котором Я говорил в древние дни через рабов Моих, пророков Израилевых, которые пророчествовали в те времена, что Я приведу тебя на них? И будет в тот день, когда Гог придет на землю Израилеву, говорит Господь Бог, гнев Мой воспылает в ярости Моей. И ревности Моей, в огне негодования Моего Я сказал: истинно в тот день произойдет великое потрясение на земле Израилевой. И вострепещут от лица Моего рыбы морские и птицы небесные, и звери полевые и все пресмыкающиеся, ползающие по земле, и все люди, которые на лице земли, и обрушатся горы, и упадут утесы, и все стены падут на землю. По всем городам Моим призову меч против него, говорит Господь Бог; меч каждого человека будет против брата его. И будут судиться с ним моровою язвою и кровопролитием, и пролью на него и на полки его и на многие народы, которые с ним, всепотопляющий дождь и каменный град, огонь и серу; и покажу Мое величие и святость Мою, и явлю Себя перед глазами многих народов, и узнают, что Я Господь.
- Ты же, сын человеческий, изреки пророчество на Гога и скажи: так говорит Господь Бог: вот Я – на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала! И поверну тебя и поведу тебя и выведу тебя от краев севера, и приведу тебя на горы Израилевы. И выбью лук твой из левой руки твоей, и выброшу стрелы из правой руки твоей. Падешь ты на горах Израилевых, ты и все полки твои, и народы, которые с тобою; отдам тебя на съедение хищным птицам и зверям полевым. На открытом поле падешь; ибо я сказал это, говорит Господь Бог. И пошлю огонь на землю Магог и на жителей островов, живущих беспечно, и узнают что Я Господь. И явлю святое имя Мое среди народа Моего, Израиля, и не дам вперед бесславить святого имени Моего, и узнают народы, что Я Господь святый в Израиле. Вот, это придет и сбудется. Говорит Господь Бог, – это тот день, о котором Я сказал. Тогда жители городов Израилевых выйдут, и разведут огонь, и будут сожигать оружие, щиты и латы, луки и стрелы, и булавы, и копья; семь лет будут жечь их. И не будут носить дров с поля, и не будут рубить из лесов, но будут жечь только оружие; и ограбят грабителей своих, и оберут обирателей своих, говорит Господь Бог.
Гелеб закончил, опустив руку. В избушке наступила гулкая тишина. Проповедь прозвучала страстно, но чисто и огненно. Я узнал это место из пророка Иезекииля. Оно мне очень нравилось, хотя, конечно, я не помнил его наизусть. Гелеб окинул всех нас внимательным взглядом и присел снова на свою скамеечку.
- Ну? Как вы понимаете это место из пророка Иезекииля?
Мы промолчали в ответ. Проповедь, звук голоса Гелеба все еще эхом звучали в нас. Нам пока даже не хотелось думать над смыслом, так красиво, так сказочно было все это произнесено. Равви Гелеб сам начал ответ на свой вопрос.
- Если бы Учитель не был тогда предан и казнен, если бы народ Израиля принял Его как долгожданного Мессию, то могло бы произойти примерно следующее. Он стал бы Царем Израиля, но это никак бы не затронуло римскую администрацию. Иудея по-прежнему исправно платила бы налоги в Рим. Правда, теперь все золото и другие подати не пришлось бы добывать тяжелым человеческим трудом. Все это смог бы «добывать» Мессия. Римские ставленники под Его воздействием тоже бы просветлели душой и доносили бы в Рим, что жизнь здесь идет прекрасно и мирно, что никаких восстаний и волнений в народе нет, что они исправно собирают и платят все налоги. Наш народ стал бы самым процветающим во всей округе. Исчезли бы болезни. Земля бы начала родить сторицей, появилось бы изобилие всяких благ. Люди бы не ссорились и не завидовали, не продавали бы и не покупали, так как в этом бы тоже не стало надобности. Стала бы устанавливаться атмосфера всеобщей любви, добрососедства, дружбы. Благодаря Мессии и вере в Бога, все люди стали бы просветленными.
- Постепенно слухи об этом распространились бы по многим уголкам земли, достигли бы и Рима и других воинственных народов. Они узнали бы, что есть такая земля, где люди живут в изобилии и благоденствии и при том не имеют ни оружия, ни армии, ни защитных крепостных стен. Жуткое желание покорить себе эту землю появилось бы у многих, а Рим захотел многократно увеличить налоги, чтобы роскошь перетекала бы в «столицу мира». Но, поскольку согласия на такое условие получено не было бы, то и Рим начал бы подготовку к военной экспедиции. В общем, собралось бы огромное войско, состоящее из разношерстного воинства – любителей легкой наживы. Это войско, как огромная туча саранчи двинулась бы в сторону Израиля. Мессия знал бы о продвижении этого войска, но сказал бы народу, что никаких военных приготовлений вести не нужно, что вопрос разрешится в пользу Израиля.
- И вот, когда это войско уже оказалось бы на подходе к землям Израиля, на восточном берегу средиземноморья, то сразу несколько несчастий навалилось бы на него: моровые язвы, межусобная резня и раздор, шквальная буря с моря и землетрясение в горах… - все это привело бы к тому, что войско погибло бы в считанные дни или даже часы. Потом бы все успокоилось. И вот народ Израиля вышел бы хоронить трупы и жечь оставшееся на поле оружие. Семь лет хоронили бы даже кости, чтобы не осталось никого не погребенным, ибо это нужно было бы и для спасения душ этих, напавших.
- После ни у каких народов уж не появилось бы желания идти и сложить головы в земле Израиля. Мессия начал бы посылать ко всем народам евреев по 12 мужчин (от каждого колена по одному) с семьями – это были проводники Его чудесного влияния в народы земли. Они всюду, где бы их радушно приняли, творили бы Его именем чудеса, и на земле устанавливался бы постепенно новый порядок, где не было бы не только войн, болезней, эпидемий, голода, раздоров и тому подобного, но исчезла бы и сама смерть. То было бы иное человечество и иная история.
Равви Гелеб закончил свою вдохновенную речь. Он был весь таким приподнятым и воодушевленным, таким мы его видели, пожалуй, впервые. Нам передалось это воодушевление. И хоть многое было все-таки непонятно, но в целом мы уловили, какое будущее могло бы ждать человечество земли, если бы миссия Учителя не была оборвана.
- А Мессия? Что было бы, в конце концов, с ним?
- Он бы, закончив установление нового мира на земле, Сам не умер бы, а вознесся как Илия на небеса в теле на глазах человечества!
- Вот это да! А теперь что же, такое уже невозможно никогда?
- Почему же? Он обещал еще вернуться и исполнить все, что было обещано Израилю и всему человечеству через пророков.
- А когда же это будет?
- Не знаю. Знаю только, что будет обязательно. У Бога все обетования выполняются раньше или позже. В данном случае позже.
- Но, слушайте, я вам расскажу, как закончилось дело тогда, почти две тысячи лет назад.
И он начал новую сказку.
Тяжело было Учителю в Вифании, тогда, накануне Пасхи, предательства и смерти. Он нередко приходил с учениками в Иерусалим, проповедовал в храме и пытался говорить народу о том, что Ему скоро предстоит быть распятому, и через три дня воскреснуть. Но Его упорно не понимали, так как из Закона и пророков народ усвоил, что Мессия, который придет, пребудет вовек.
Наконец наступил четверг. В этот раз они не стали возвращаться на ночь в Вифанию, а остались в Иерусалиме, в доме одного очень знатного, но преданного Христу человека. Они накрыли на стол. И Христос сказал, что эта вечерня последняя перед Его казнью. Апостолы уже не возражали, а только удрученно примолкли.
Иуда же размышлял про себя: «Варрава арестован. Никто уже не требует от меня как можно скорее предать Учителя, чтобы устроить ту самую провокацию, которая принудит Его начать решительную борьбу с римлянами. Может быть, и не стоит торопиться? Не хочется портить товарищам праздник. Пусть они еще побудут с Ним и порадуются в последний раз вместе с Ним празднику».
Иисус же знал, что события должны произойти именно накануне Пасхи, чтобы все могло свершиться теперь в потусторонних мирах как можно удачнее для освобождения плененных там душ. Медлительность и нерешительность Иуды могла многое осложнить. Несмотря на неизбежность событий, они могли произойти в лучшем или худшем из вариантов. Он прочел последние мысли Иуды и понял, что нужно поторопить его.
- Одни из вас предаст Меня – снова сказал он апостолам за столом. Они начали молча переглядываться. Каждому было не по себе не только от такой возможности предательства, но и от неопределенности. Кто предаст! Неужели я? Не может быть! Но ведь учитель не шутил.
Наконец учитель, видя, что и эти слова никак еще не действуют на Иуду, наклонился к нему и тихонько произнес: «Делай скорее, что делаешь». Эти слова пронзили Иуду, как вспышка молнии тьму. Он мгновенно понял, что Учитель все уже давным-давно знает. Ему стало нестерпимо быть здесь с Ним и апостолами. Он быстро встал из-за стола и направился вон. Другие апостолы подумали, что он отправился по какому-то поручению Учителя, и не стали беспокоиться на этот счет.
Иуда вышел и направился прямо в Синедрион. Ему стало понятно, что медлить более нельзя. Даже не столько понятно, сколько у него внутри как бы разжалась какая-то скрытая пружина, которая страшно давила его все это последнее время. Он стал действовать молниеносно и без раздумий.
В Синедрионе его быстро узнали. Расспросили его, как он собирается выдать им Учителя. Честно говоря, Иуде были противны все эти «рожи», окружившие его с сальными выражениями лиц. Он чувствовал себя, как игрок, который ставит все ва-банк и точно не знает, выиграет ли?! Ему предложили денег. Он не стал торговаться, хотя на все их предложения ему было наплевать. Ему сейчас важно было знать, скоро ли Учитель начнет громить римлян?! Скоро ли он устроит им здесь «кирдык», эшафот и кровавую баню?! Он взял деньги, небрежно сунул их за пазуху и повел воинов Каиафы туда, где Учитель собирался провести эту ночь с апостолами.
Он уже знал, что для того, чтобы Учитель не смог бы вновь скрыться от пришедших Его арестовать, он должен Его поцеловать. Странное дело для человека не знающего. Но ведь Учитель уже открыл им часть тайных познаний. Целование – недаром оно от слова «целое». Не зря Учитель ввел обряд троекратного целования при встрече с желанным человеком. Он Сам объяснил им, что при целовании энергии одного человека попадают прямо в кровь другого, так как на губах кожица, отделяющая кровь от воздуха, самая тонкая. Целуя что-то, человек на время делается с этим целуемым одним целым в тонких мирах, невидимых обычным глазом. Но Иуда, как и многие из апостолов, уже умел кое-что видеть в этих тонких мирах. Если он через поцелуй соединится с Учителем, сделается с Ним одним целым, то на какое-то время Учитель никак не сможет ускользнуть от него. А это и требовалось Иуде.
Он повел вооруженный отряд на масличную гору в Гефсиманский сад. Там должны были быть и Учитель, и ученики в эту ночь. К отряду стражников привязались и еще какие-то добровольцы с кольями. Иуде даже стало стыдно. Все стало превращаться в какой-то фарс. Но он решил пройти все до конца, чтобы добиться так желаемой им цели. Он уже шел как разъяренный бык напропалую.
На масличной горе расположились Учитель и ученики. Учитель просил их бодрствовать и молиться. Но их упорно клонило в сон. А Его душа стенала. Он знал, что доселе нераздельное в Нем человеческое и божественное должно на время, на три дня разъединиться меж собой. И человеческая природа должна будет умереть на три дня. И хотя через три дня предстоит ей воскреснуть и снова воссоединиться с божественной теперь уж навечно, но страшны были эти три дня небытия. И она, эта человеческая часть Иисуса (Сын человеческий в Нем) скорбела и металась. Она молила:
- Боже! Да минует Меня чаша сия, если то возможно, – но потом Он собрался с духовными силами и твердо произнес, – Но, да будет воля Твоя, а не Моя, Господи!
После, уже на кресте, все же она, Его человеческая природа, воскликнет напоследок, перед самым моментом смерти, когда божественное уже отделится от нее: «Боже Мой, зачем ты покинул Меня?!».
Момент развязки стремительно приближался. Он уже видел сначала тонким зрением, как подходят к саду вооруженные люди. Чтобы не испугать апостолов, он не стал их будить, и Сам вышел навстречу страже. От толпы отделилась фигура, то был Иуда. Он подошел к Учителю, торжественно и громко (что совсем не соответствовало моменту) произнес: «Приветствую тебя, Равви!» – и поцеловал. Потом отошел, глядя на него острым, колючим взглядом. Тут вскочили некоторые из апостолов. Иоанн был даже практически не одет. Петр, видя вооруженных агрессивно настроенных людей, откуда-то выхватил нож, который тайком принес из дома, где они вечерели. Он подскочил с клинком в руках к Учителю, и воскликнул: «Никому Тебя не отдам!». «Еще петух не пропоет, как ты трижды отречешься от Меня» - без осуждения ответил ему Учитель. Петр немного опешил от таких слов. Но только кто-то из стражи попытался приблизиться к Учителю, как сверкнул клинок, и отрезанное уже болталось у этого человека на небольшом кусочке кожи. Он схватился за ухо и отскочил. Присел на корточки. Кровь хлестала ручьем. Учитель присел к нему. А Петр, окрыленный таким первым успехом, выставил вперед нож, и воинственно кричал:
- Ну, кто еще хочет коснуться Учителя! Я вас так «исцелю», так попотчую! Напьетесь вы своей кровушки!
Учитель приложил отсеченное ухо охранника к голове, прошептал пару слов, перекрестил свободной рукой. Потом отнял руку. Крови не было, и ухо приросло на место! Пришедшие, видя это, расступились.
- Уймись, Петр! – сурово произнес Учитель. Выхватил у него нож и кинул в темноту.
Петр был совсем растерян.
- Что же вы вышли на Меня как на дикого зверя, с кольями? Я же был с вами не раз – обратился Учитель к пришедшим.
- У нас приказ первосвященника – ответил главный из них. – Мы должны арестовать тебя.
- Что ж, пойдем!
Старший приказал схватить Его за руки и повести за собой. Учитель замер на несколько секунд, остановился, оглянулся: позади стояли растерянные апостолы.
- Прощайте. Еще Увидимся. – улыбки у Него не получилось, хотя Он так хотел приободрить их Своей улыбкой напоследок.
Гелеб закончил свой рассказ. Снова посыпались вопросы:
- Иуда? Что стало с ним? Он ведь не остался с апостолами?
- Конечно. Иуда все остальное время ждал того момента, когда наконец, Христу надоест «играть» с римлянами немощь, когда, наконец, Он Сам и Его Отец обрушат на них все кары небесные. Когда содрогнется и загорит под их ногами сама земля. Он ждал и тайно ходил за арестованным Христом, и все убеждал себя, мол, вот сейчас – сейчас! Однако Христос не разверз над римлянами смоляной горящий дождь, не образовал под ними трещину, чтобы они все провалились туда, не наслал на них заразу, мор, страшные мучения, немедленную смерть. Он просто пошел на казнь, Сам пошел навстречу смерти. Еще когда тело сняли с креста, Иуда тайно наблюдал издали, что вот-вот… Но когда его унесли в пещеру и закрыли камнем, тогда Иуда окончательно убедился в том, что он и есть настоящий предатель. В душу Иуды словно воткнули раскаленный нож. Он метался от стены к стене, как тогда, в колодце-ловушке, бесслезно рыдая, изрыгая нечеловеческие звуки. Он швырнул в окно Синедриона проклятые деньги. Наконец, он вернулся в Гефсиманский сад, развязал пояс, приспособил его кое-как к дереву и удавился, не в силах больше жить с такой душевной болью и нравственной ношей.
- А вы от нас не уйдете никогда?
- Всему приходит свой конец! Я попрощаюсь с вами, на тот случай, если мы больше не увидимся, ведь человек должен прощать другому человеку, особенно тогда, когда другой возможности у него больше не предвидится.
Он всех нас обнял крепко, расцеловал, почему-то попросил прощения, хотя никто из нас обиду на него не держал.
- А еще, можете вы исполнить мою просьбу?
- Конечно!
- Чего там!
- Запросто, равви Гелеб!
- Тогда передайте мою просьбу о прощении равви Пазелю. Очень прошу вас! Обещаете?
Мы сначала немного смутились, но потом обещали.
- Смотрите, ведь я надеюсь на вас!