Пёс Ландаун или Лестница на небеса
Пёс Ландауна тоже оказался Ландауном, хотя звали его Тарзаном. Невыразимая тень космической мудрости на пегой морде четвероного философа приводила к тому, что если его и звали, то делали это, смущаясь от собственной настырности и фамильярности. Командовать им и вовсе казалось немыслимо, хотя все просьбы он выполнял с большой охотой. Существо, от ушей до хвоста излучавшее величавое достоинство, язык не поворачивался попросить принести тапочки. Ему поручали следить за порядком, охранять покой и организовывать прочую живность. В общем, пёс выполнял на дворе обязанности старшины, за что главой крестьянско-фермерского хозяйства был произведён в следующий чин и с гордостью носил имя прапорщик Тарзан.
Его особенно почётной и любимой обязанностью было нянчиться с хозяйскими детьми. Вот им он позволял таскать себя за уши, катал их зимой на санках, провожал летом за грибами и ягодами. Не допускал только к пруду и в дом с грязными ногами. Но теперь уже и маленькая Матрена подросла, и дел у Тарзана поубавилось, так что его философская созерцательная натура проявлялась все ярче. В доме появился молодой и резвый Мухтар, а старый пёс все дольше лежал на солнышке и думал.
Кот Барсик умывался под кустом. Коза Машка подравнивала кусты акации, а куры, удивлённо кудахча, сгрудились вокруг выползшего после дождика в четверг червяка. «Глупые птицы, - думал Тарзан. – Бог дал им возможность летать, а они ходят, уткнувшись носом в землю, и никогда не поднимут взгляда на небо. Я уверен, что они даже не знают, что такое звезды. Куриная слепота. А почему они такие? И почему я другой? В чем смысл этой моей особенности – способности думать и постигать? Зачем она мне дана, и куда приведёт меня моя мысль?»
На крыльцо вышел Ландаун-старший. Он всегда чувствовал, когда кто-то рядом думает.
- Ну что, тебе сегодня не даёт покоя, Тарзан? Звёздное небо над головой или нравственный закон внутри тебя? Роль личности в истории или неутомимость глупца в наступании на грабли. Хотя это, пожалуй, одно и то же.
Ландаун присел на крылечко, пёс примостился рядом, положив голову ему на колени.
«Вопрос простой и неразрешимый, - размышлял Тарзан. – Почему птицы не летают? Почему люди не думают? Почему дети не гуляют? Нарушается порядок естества».
- Никто с тобой не погуляет, не повозится! – улыбнулся Ландаун. – Какие у них дела настолько более важные? Как курицы роются в суете, голову не поднимут.
«Если порядок естества нарушается, значит это кому-нибудь нужно и кем-то задумано, - не оставлял свою мысль Тарзан. – Этот кто-то имеет от нарушения свой шкурный интерес».
- А ведь это люди виноваты! Да! – обратился ко псу Ландаун. – Стали кур кормить да откармливать – они летать и разучились. А зачем летать, если еда сама с неба падает? Только правду говорят: не рой яму другому, сам в неё упадёшь. Если за добычей гоняться не надо, а она сама в огороде копошится – думать уже не к чему. Так люди и обленились думать.
«А в чём может быть шкурный интерес, чтобы люди не думали? – продолжал пёс. – Конечно, проще охотиться на дичь, которая ничего не соображает. Охота – это ведь не кто кого перебегает, а кто кого передумает».
- Ты только подумай, Тарзан! Загоняя кур и прочую живность в неестественное состояние, человек сам теряет свою естественность, свой разум, - разгорячился Ландаун. – Вот только сам ли он до этого додумался, или подсказали?
«Этот кто-то охотится на людей! – с Тарзана тоже сдуло былую вальяжность, он подскочил и негромко зарычал. – Кто-то завоёвывает их внимание, сочувствие, деньги, время, труд. Он отнимает у них душу. Он отнимает людей у собак».
Услышав его рычание, рыжая курица отвлеклась от раскапывания зёрен в мусоре и, наклонив голову, уставилась на хозяина и его пса. Неизвестно, какие думы умещались в её маленькой голове, но красный гребешок топорщился явно нетолерантно. Она с укоризной посмотрела на соседок-наседок и нервозно встопорщила крылья. Петух с неоригинальным именем Петя встревоженно наблюдал за ней.
Ландаун мимоходом отметил необычное поведение курицы, но не стал на нём заострять внимание, увлечённый потоком собственных дум:
- Несомненно, потеря разума на руку врагу рода человеческого, значит, без него здесь не обошлось, - заключил Ландаун. – Но тогда он и сам попал в свою же ловушку, обленившись и потеряв форму вслед за своей добычей. Но если люди могут надеяться на помощь Всевышнего, то врагу надеяться не на что.
Ландаун потрепал пса по загривку, а Тарзан продолжал общую мысль.
«И что теперь? Мы открыли, что некая тёмная сила строит козни, отнимает у людей время, разум, внимание. Отнимает людей у собак. Но что можно с этим сделать? Что с этим может сделать обычный пёс, пусть даже и философ?»
Между тем курица, не просто встопорщила крылья, а расправила и замахала ими. Впервые в жизни ей хотелось взлететь не на насест, даже не на забор, а куда-то выше – толи на ветку росшей у ворот берёзы, толи – даже подумать страшно! – в ту пустоту, которую люди называют небом. Рыжая стала бить крыльями ещё более яростно, побежала и оторвалась от земли и взлетела. Она с непривычки промахнулась мимо ветки и не долетела до неба, но описала круг над двором и опустилась на козырёк над воротами. С удивлением она взирала с непривычной высоты на донельзя изменившийся мир, на своих подруг по гарему, на петуха, недовольно закокотавшего.
- Смотри, Петя-то наш недоволен рыженькой! – сказал Ландаун Тарзану. – Не принимает порывов души и дерзости свершений. Как говорил мудрый: «Враги человеку домашние его».
Впрочем, не только Петя был против нескромного поведения курицы. Гюльчатай тоже оторвалась от хозяйственных забот и задумчиво сказала мужу:
- Совсем рыжая от рук отбилась, того гляди вздумает улететь с дикими гусями. Хоть и долетит только до ближайшего леска лисе на забаву.
- Не суди её строго, Гюльчатай! Она исследует пределы познанного мира.
- Крылья надо ей подрубить, а то она исследует глубину лисьего желудка.
- Никому мы крылья подрубать не будем! – возразил Ландаун. – Кому какая судьба, пусть сам выпьет её до дна.
- Тогда пусть и еду себе добывает сама, а не надеется, что я ей насыплю комбикорма.
- Справедливо! – согласился Ландаун.
«Справедливо», - промолчал пёс.
«Пусть так и будет!» - впервые в жизни подумала курица и слетела с ворот в большой мир.
Хозяин с хозяйкой вернулись в дом, а Тарзан подумал:
«Если даже курица полетела, неужели я не смогу ничего противопоставить тёмной силе? Но что я могу? Лаять! Вовремя поднятый лай может изменить судьбу человека, спасти целый город. Так в своё время гуси Рим спасли!».
Тарзан стал прислушиваться не только к движению за забором, но и к шелесту листьев, дуновению ветра, звукам птиц. К состоянию собственной души. И точно! Он обнаружил, что может почувствовать приближение тёмной силы. Она осторожно подкрадывалась и обволакивала душу печалью, тоской, недовольством и страхом. И ещё он заметил, что вся природа тоже реагирует на неё. И листья шелестят по-особому, тревожно. И ветер гудит в проводах с напряжением. Даже куры квохчут и беспокоятся.
Появление тёмной силы Тарзан стал встречать лаем. Сначала хозяин выходил на лай и удивлялся, что никого нет за воротами. Даже кошки.
И Гюльчатай была недовольна спросонья:
- Пустолайкой стал! Испортился прапорщик Тарзан!
А потом заметила:
- А ведь он не случайно лает! Он лает, когда на меня находит грусть!
- Он предупреждает о появлении тёмной силы! – догадался Ландаун.
Не только грусть-тоска отражала появление тёмной силы, это обитатели дома и сами могли бы заметить. Иногда тёмная сила подкрадывалась незамеченной и мешала увидеть что-нибудь хорошее в собеседнике или явлении природы, или сказать доброе слово, а иногда подбивала даже солгать. И в этот момент Тарзан лаял, человеку становилось стыдно - и он отказывался от своего намерения, начинал видеть мир по-другому.
- Знаешь Гюльчатай, - сказал Ландаун, поглядывая на пса, гревшегося на последнем осеннем солнышке. - Мудрецы древности иногда говорили, что в мире поровну Добра и зла…
- Они ошибались! – улыбнулась жена.
- Конечно, ошибались! – согласился философ. – Добра в мире неизмеримо больше. Но что сделало возможной такую ошибку?
- Не знаю!
- В некоторых местах мира может скопиться столько зла, что его, действительно, станет столько же, сколько Добра. И тогда такой город, континент или планета перестанут существовать.
- Так возникают пустыни, - вздохнула Гюльчатай.
- И поясы астероидов, - добавил Ландаун. – На Земле до вчерашнего дня было критическое количество зла – на уровне гибели цивилизации и биосферы, а может и всей планеты.
- А что же произошло вчера? – спросила женщина.
- Тарзан стал предупреждать нас о появлении тёмной силы. Ей стало чуть-чуть неудобней добираться до людей. Зла в мире стало капельку меньше, Добра на капельку больше. Но эта капелька перевесила чашу весов и человечество сохранится, природа сохранится, наша планета.
- Один пёс спас планету?
- Не он один, конечно. Если бы до этого кто-то не внёс свою капельку, его капельки было бы мало?
- То есть мир спасли все добрые люди?
«И добрые псы!» - добавил Тарзан.
«И курицы!» - раздалась сверху мысль.
Все поглядели наверх. Там пролетала рыжая – уже выше берёзы.
«Но до неба всё так же далеко!» - пожаловалась она.
«Как по мне – так ты уже в небе, рядом с Луной и облаками!» - подумал Тарзан.
«Не летай одна! Это страшно! Я полечу с тобой!» - не выдержал и подумал Петя.
- Мы стали понимать язык птиц и зверей? – спросила Гюльчатай.
Ландаун обнял её за плечи и сказал:
- Я же говорю! Мир вчера изменился!
В издательстве "Ридеро" выпустил тремя томами "Жизнь и смех вольного философа Ландауна". Теперь книги можно приобрести как в электронном, так и в бумажном (подарочном) вариантах.
В этой книге вы не найдете шуток ниже пояса, потому что самое смешное, как и самое трагичное, у людей находится в голове. "Смех - это внутренняя свобода", - сказано в мудрой книжке нашего детства. Именно это изречение древних ведет по жизни вольного философа Ландауна. Я надеюсь, что и вас тоже.
Приглашаю посетить сайт книги (том 1, том 2, том 3), где можно посмотреть видео, ей посвященное, прочитать отзывы и фрагменты книги. Если понравится, то приобрести и порекомендовать друзьям.
.aspx)