Пристально вглядываясь в будущее
Название
Лесная баня
Тропа, петлявшая меж многовековых сосен и стройных, будто отлитых из серебра, берез, вела вглубь заповедного лесного массива. Воздух, напоенный смолой и влажной прелью опавшей хвои, был густ и звонок. Иван Савельев шел следом за своими спутниками, профессорами Егором Багровым и Рашидом Зариповым, и ловил странное чувство двойственности. Тела людей будущего, закаленные по науке иного века, двигались с легкой, незнакомой ему грацией, но сама эта прогулка за дровами и хворостом, этот приглушенный скрип подошв по утоптанной земле — все это было навеяно памятью детства, архетипичной и теплой. Их спутник, робот РАШ-125, шелестя узлами манипуляторов, вез на небольшой тележке ведра и веники, не нарушая, а странным образом дополняя эту пасторальную картину.
- Знаешь, Иван, — обернулся Багров, его голос, густой и спокойный, идеально ложился на шум листвы, — твой рассказ «Тень сада» мы с Рашидом часто цитируем на кафедре ландшафтной синергетики. Как эталонный пример интуитивного прозрения.
- Прозрения? — усмехнулся Иван. — Я же помню, как мучился над ним. Выдумывал зеленые небоскребы, пропорции деления территорий на обжитые и заповедные.
- Ну, кстати, деление 30 на 70 вошло в практику биосферного проектирования, — продолжил профессор. — Но я о другом. Ты интуитивно нащупал диалектику взаимодействия с природой. Принцип «договора», а не «покорения» —стал краеугольным в экологии. Идея раздвоения ролей, когда проектировщик выступает и представителем хозяйствующего человечества, и представителем природы, как ее разумная часть. Это золотое правило, которое применимо и в педагогике, и в общественных отношениях, и между государствами.
- В отношениях с женщинами, - буркнул нагруженный вениками киберпес.
Баня - невысокий, рубленный «в лапу» сруб под огромной, кряжистой елью - действительно казалась островком глубокой, почти мифической старины. Работа закипела слаженно. Иван, к собственному удивлению и удовольствию, оказался тут главным. Он учил этих титанов мысли XXII века, как правильно уложить поленья в топку, чтобы жар был мягким и долгим, как подготовить веники — дубовый для крепости, березовый для легкости. Его руки, помнящие и фронтовую «буржуйку», и деревенскую печь, двигались уверенно. Багров и Зарипов наблюдали с искренним, неподдельным интересом ученых, постигающих новую дисциплину. Даже РАШ-125, зачерпнув воды из чистейшего лесного родника, терпеливо ждал указаний, его оптические сенсоры внимательно фиксировали каждый жест.
По ходу беседы Иван признался, что был потрясен, когда Ирина сообщила ему о своем возрасте.
- Так она еще молодая! – замахали руками профессора.
- А вам тогда сколько лет?
- Мы одногодки! – ответил за обоих Зарипов. – Нам по 115.
- Как вам удается не то, что дожить до таких лет, но выглядеть по меркам нашего времени - чуть старше меня? Какие-то медицинские технологии - заморозка, стволовые клетки, очистка организма?
- Технологии, конечно, есть, - согласился Багров. – И баня помогает очистке организма, есть и специальные детоксиканты. Но если честно, главное – чистая совесть!
Иван чуть не подпрыгнул:
- Совесть?
Зарипов пояснил:
- В прошлом медицина заявляла: «Все болезни от нервов», «Все болезни от стресса»…
- От позвоночника! – вставил Багров.
- От позвоночника, от неправильного питания, от плохой воды- продолжил Зарипов. – И это все правильно. Ну а стресс-то откуда? От угрызений совести!
- Совесть – это абсолютный эталон, поскольку это глас Бога человеку, - разъяснил Багров. – Если человек вредит кому-то – другому или себе, совесть на это укажет. Слушайся совести – и на душе будет тишь да благодать, а в теле – чистота и здоровье.
- Стресс сопровождается выделением гормонов, активных веществ, которые меняют поведение и внутреннюю среду организма. Из-за этого изменяется восприятие вкусов и запахов. Так человек ест и пьет то, что в спокойном состоянии и в рот бы не взял.
- И осанка его меняется, и внимание рассеивается, от чего случаются несчастные случаи.
- Да и Бог не оберегает грешника! – поддержал профессоров РАШ-125.
Оглушенный услышанным, задумчивый, Иван входил в парную. Киберпес, выбрав момент, тоже попробовал заскочить между людскими ногами.
- А ты куда? – удивился Иван.
- В баню с мужиками! – изобразил недоумение РАШ-125. – Или я не мужик? Я же боевой офицер! У меня в подчинении было 10 роботов.
- А тебе можно? – осторожно спросил Савельев. – Тут сырость, жар!
- Побойся Бога! – возмутился киберпес. – Я могу форсировать реку по дну и вытаскивать людей из пожара.
- Ну… заходи!
Довольный киберпес важно вошел в парную и взобрался на верхнюю полку. Причем уселся на зад – по-человечески – да еще и скрестил ноги.
- Балуешь ты его! – хмыкнул Зарипов.
- Я же не крепостной! – РАШ-125 отчаянно протирал полотенцем запотевшие линзы. - Я спутник жизни и наперсник в переживаниях!
- Спутник, спутник! – поддакнул Багров.
- И товарищ по приключениям! – не унимался киберпес.
А Иван рассмеялся:
- Вроде уже ко всему привык, но нелепей картины не видел: три голых мужика и робот парятся в бане.
Тут всех пробил смех, даже РАШ-125 залился лающим кашлем.
В парной, когда первый, обжигающий жар сменился ровным, обволакивающим теплом, а тела, освобожденные от напряжения мышц и мыслей, обрели почти невесомую легкость, разговор возобновился, сменив тональность. Философия уступила место исповедальности, что естественно для этого древнего мужского пространства.
- Ты в своем рассказе недодумал одну вещь, Иван, — сказал Егор Багров, плеснув воды на раскаленные камни. Шипящий пар на миг сгустился в облако, скрыв его лицо. — Ты идеально описал «ткань» города-сада, его физическое тело. Но упустил его «душу». А душа эта — женщина.
Иван промолчал, прислушиваясь к стуку собственного сердца, отдававшемуся в размягченном сознании.
- Твой «договор с природой», — продолжил Рашид Зарипов, — это лишь внешнее отражение другого, более важного договора. Договора между мужчиной и женщиной, договора о продолжении жизни.
- А какие они, женщины этого времени? – спросил Иван.
- Какие они? – Зарипов оглянулся на друга. - Представь себе существо, для которого твой идеальный город — не фантазия, а данность. Существо, которое никогда не знало нужды, страха насилия, лжи в базовых человеческих отношениях. Которое воспитано не для конкуренции, а для сотрудничества — с миром, с природой, с мужчиной.
- Им не нужен «добытчик», — мягко добавил Егор. — Материальное обеспечение — функция общества. Им неинтересен «завоеватель». Агрессия осталась в твоем веке, как пережиток болезни. Их привлекает созидатель. Творец. Но не в искусстве только. В жизни. Семья для них — главный творческий проект. Высшая лаборатория, где создается новый человек. Не просто наследник, а существо, которое превзойдет родителей.
- А любовь? — тихо спросил Иван, глядя на колеблющийся над полком жаркий воздух. — Страсть?
- Секс? – в тон ему добавил неугомонный РАШ-125.
Рашид рассмеялся, и смех его звучал по-доброму.
- Ты смотришь сквозь призму своего времени, где секс был и табу, и товаром, и оружием одновременно. Здесь это… естественный процесс, лишенный мистической и коммерческой шелухи. Как дыхание. Важнее другое — резонанс душ, совпадение ритмов. Ты чувствовал когда-нибудь, как две мелодии сливаются в одну гармонию? Это и есть «поле Любви», о котором говорят. В нем тепло, спокойно и безмерно интересно. Женщина здесь — не объект желания, а со-исследователь, со-планировщик будущего. Ее счастье — видеть, как под ее крылом, в созданной ею среде, раскрывается личность ребенка. И в этом раскрытии раскрывается она сама.
- Но как же…
- Что?
- Иван хочет сказать, как жить-то с такой богиней? – вставил киберпес.
Иван подтверждающе кивнул, но тут же добавил:
- На самом деле я знаю как… С чистой совестью! Живи по совести - и никаких трудностей с богиней, что тоже живет по совести, не будет. Так?
- Ты все-таки наш человек! – Багров восхищенно хлопнул его по спине веником.
Они вышли под ночное, кристально чистое небо. Звезды сияли с невероятной силой. Иван, обернувшись простыней, смотрел на темный силуэт бани на фоне леса.
РАШ-125 появился с подносом:
- Кому прохладного кваску?
Люди разобрали кружки и большими глотками тянули животворную жидкость.
- А развод? – встрепенулся Иван. – Может быть развод, если жить по совести?
- Ну какой развод? – развел руками Зарипов. – Ты с человеком 70 лет выстраивал взаимопонимание, выстраивал среду, в которой растешь и ты, и она, и ваши потомки – и вдруг все разрушить? Что за глупости!
- Мой друг Иван не решается спросить, - влез в разговор РАШ-125, - а где же та женщина, что составит его счастье? Есть ли такая, что полюбит его – пришельца из другого века? Он же тут как бы лишний! Его половинка осталась в прошлом.
Иван развел руками, но не опроверг сказанного роботом.
- Найдется тебе пара! – успокоил его Рашид.
- Твой путь здесь, Иван — не завоевание, - продолжил Егор, кладя ему на плечо тяжелую, теплую ладонь. —Не поиск. А становление. Становление созидателем. Учись, расти. А когда будешь готов, женщины тебя увидят. Увидят не солдата прошлого, а архитектора будущего. И тогда все сложится само собой. Как складываются в гармоничную систему дикий лес и рукотворный сад.
- Спасибо за надежду! – поблагодарил Иван. – Я сам еще не готов. Мой прошлый разрыв – слово-то какое, как разрыв снаряда! – словно вырвал мне половину сердца. Как здорово, что у вас нет такого опыта! Что вы такие… душевно здоровые! Рядом с вами я оттаиваю и раны мои заживают.
- Тебе, конечно, не повезло с девушкой… - начал было Зарипов.
- Нет, нет, повезло! – прервал его Иван. – Она замечательная, она сама словно из будущего. Но не принято было в нашем обществе беречь любовь, не сложилась такая традиция. Чуть возникнут сложности, изо всех динамиков какая-нибудь дурацкая песня: «Я тебя бросаю, ты не такой, а я ого-го!». Вбивают в мозг вредные алгоритмы!
- Сочувствую! – вздохнул Багров.
- Я у вас в будущем душой отдыхаю. Как бывает чистый воздух в лесу, в горах, так у вас чистая ноосфера.
Они помолчали, слушая, как в глубине заповедного леса, в тех самых 30% «диких первоистоков», прокричала незнакомая Ивану птица. Ее голос был чист и бесконечно свободен.